|
А другой – уже на том. Областная администрация закупит ГСМ для посевной на Приморском нефтеперерабатывающем заводе, который для этого и построен. Непосредственно, а не через фирму «Зюйд‑транс»! Это сельский бензин, и 35‑процентная наценка, предоставленная в виде льготы фирме «Бурлаков‑энд‑компани», ничем не обоснована. Кто получает барыши от того, что заместитель главы администрации вмонтировал «Зюйд‑транс» в доходный нефтепровод?.. Селу это обошлось в десять миллиардов рубликов только за одну уборочную в прошлом году. Понравилось, Аркаша?.. Хватит.
Гридин достал из ящика стола коробку «Гаваны» и долго, неумело раскуривал извлеченную из целлофановой облатки сигару. Хализев умел терпеть. – Тебе не кажется, что я на самом деле вовсе не тот, за кого меня здесь принимают? – продолжал Гридин, немного успокоившись. – Что‑то вроде политического покровителя… – А тебе не кажется, что ты плюешь в колодец, Константин Григорьевич? – перебив его, с расстановкой заговорил заместитель. – И что твой нефтеперерабатывающий завод эти два года простаивал бы так, как АТС, которую, в конце концов, взорвали? Если бы не Бурлаков и «иже с ним»!.. Как тебя прикажешь понимать? «Нажравшись желудей досыта, до отвала?..» Или ты хочешь приобрести акции «Зюйд‑транс»? Гридин вспыхнул, ударил по столу кулаком, но то ли вовремя взял себя в руки, то ли не хватило пороху – сказал тихо: – Я из этого колодца не пил. И пить не буду. В нем вода протухла, Аркадий. Перенесем этот разговор. Хализев медленно встал, взял со стола ручку и, с демонстративной обстоятельностью отвинтив колпачок, размашисто расписался в договоре. – Кто спасает человека против его воли, тот поступает не лучше убийцы, – произнес он, глядя Градину в глаза.
2
До начала собрания Союза предпринимателей оставалось два часа. Напряженный разговор с Хализевым не прошел для Гридина бесследно: разболелась голова, тело стало вялым и непослушным, как бывало после разгрузки вагонов с мешками на Белорусской‑Товарной в первые годы студенчества. Мысли не обретали конкретной направленности, хотя все были об одном – что стало с их братством? Что надломило его, да и было ли оно безоблачным? В том, что их пути расходятся, сомнений не осталось, однако сейчас худой мир был Константину Григорьевичу жизненно необходим, и он мысленно искал способ его сохранить, не довести неурядицы до доброй ссоры. Если сила, которая таится в Хализеве, обернется против него – пиши пропало. В том, что умный и преданный Аркаша был «вечно вторым», изначально был заложен подвох, но так положил всемогущий Дорохов и не поменял своего решения до конца дней. Причина разлада была скорее всего в самом Гридине. Дина, Дорохов и Аркаша – «святая» троица; в одной упряжке шли, рука об руку. Но и в упряжке должно быть разделение на коренного и пристяжных. Правда, ни он сам, ни Аркаша не давали друг другу поводов для подобного разделения, и когда бы речь шла о них двоих, так же чинно‑благородно сосуществовали они и по сей день. Со временем же «пристяжных» становилось все больше. В канун выборов на второй срок Гридин стал задумываться о правомочности своего статуса «коренного». Сомнения, зарождавшиеся в душе, не могли не отразиться на четвертьвековом тандеме. – Константин Григорьевич, вызывали? Секретарь стоял у двери по стойке «смирно», и Гридин подумал, что он, наверно, тоже оказался в аппарате не случайно, а значит, и он имеет на него, губернатора, какое‑то скрытое влияние. – Кто в приемной? – Саенко. Вы уезжаете? Если будут спрашивать… – Кто? – Я не знаю… связывать вас? – Если будут спрашивать, скажи, что я уже связан. |
