«Первый», я – «Воздух‑2», как слышите? Прием!..»

«Воздух‑2», я – «Первый», слышу нормально. Веду Объект, направляюсь в сторону гавани».

«Первый», я – «Пятый», со стороны Одесской следует белая «тойота» с дипломатическими номерами. Скорость – девяносто. Триста метров до пересечения… двести…»

«Патруль‑14», «Первый» вызывает «Патруль‑14»!..»

«Первый», я – «Патруль‑14», «тойоту» вижу, не паникуем. Беру на «красный»… Стоим!»

«Первый», я – «Воздух‑2», Объект следует по набережной на Кольцо».

«Воздух‑2», я – «Первый», вас понял. «374‑й», отчаливаем. Следуем в направлении движения Объекта».

«Первый», я – «374‑й», в акватории порта у четвертого причала. Следую параллельно Объекту на расстоянии действия системы перехвата. Объект сворачивает!..»

«Внимание, «Кольцевой», я – «Первый». Как слышите?..»

«Первый», вас понял, я – «Кольцевой», следую за Объектом в направлении улицы Нахимова».

«Патруль‑11», я – «Первый», перекрой Нахимова!»

«Я – «Патруль‑11». Перекрыто».

«Север», «Север», заберите на пересечении у «Кольцевого»!»

«Первый», я – «Север», во встречном направлении со стороны Акуловки следует колонна автобусов в сопровождении «Областного».

«Север», частота «Областного» 141. Как поняли?..»

«Понял. Связываюсь, 141».

«Пеленг», что в салоне Объекта?.. «Пеленг», «Пеленг», я – «Первый», ответь!»

«Первый», я – «Пеленг», прошу повторить!..»

«Пеленг» считайте информацию Объекта!»

«Первый», я – «Пеленг», слышу нормально. Понял вас. Следую на расстоянии пятьсот, шумы устранил. Тишина в салоне».

«Повторите, не понял!»

«Тишина в салоне!.. Тишина!»

* * *

… И из тишины этой долетел до губернатора звон молота о наковальню. Запах раскаленного металла остался в памяти с тех далеких пятидесятых, когда отец брал его с собой в портовую кузницу и он часами стоял у горна, наблюдая за тем, как под ударами молотов мертвое железо обретает жизнь. Как хотелось тогда Костику походить на мускулистых молотобойцев, понимавших друг друга и кузнеца не по словам и даже не по взглядам – молча, нутром. Слова произносить было некогда: с пуском Волго‑Дона речпорт на левом берегу расширялся, а с ним вырастало экономическое значение татарской столицы. Девятилетнему Костику казалось, что именно от работы его отца и этих ладных парней зависит верфь, порт, город, а с ним и страна, и целая жизнь. Глядя на то, как споро управляются они с кувалдами, клешами, обжимками, пережимками и прочим бесхитростным кузнечным инструментом, он изо всех сил старался непременно все понять и запомнить, чтобы потом, когда подоспеет возраст, вернуться сюда и подключиться к их самому важному и интересному делу на свете.

После смены отец с молотобойцами шел в портовую пивную. Пока он не успел «залить фронтовые раны», Костик забирал у него зарплату и вез через весь город на валяльно‑фетровую фабрику, где работала уборщицей мать. Ехать приходилось троллейбусом. Поездки в этом рогатом, забавно гудящем вагоне, где все было «культурно» и даже не воняло бензином, доставляли Костику огромное удовольствие – позволяли взирать на грязные казанские улицы свысока и чувствовать себя старше своих лет.