– Но Зырянова‑то он убрал? И Павла в последнее время…

– Зырянов ушел сам. Он был действительно очень болен – сердце – и умер вскоре. А Павел… Павел хандрил в последнее время, и дело тут не в Гридине и не в Шпагине. Да и терпел он Павла вовсе не потому, что был жив Зырянов – эка проблема, скинуть старика! Просто он сам еще не набрал силу. А теперь самоутвердился и может делать все, что угодно: это его город.

Евгений укладкой посмотрел на часы.

– Игорь, ты сказал, что не мог бы назвать ваши отношения с Пашей дружбой. Думаю, поскромничал, да тебе виднее. А вот Полянский уверен, что был Павлу самым близким человеком.

Васин застыл, непроизвольно выгнув дугой брови, и соскочил со стола.

– Кто‑о‑о?! По‑лян‑ский?! Ну, воще!.. Это он тебе так сказал?..

Евгений кивнул.

– А я еще подумал, когда вы с ним вошли: ни фига ты себе нашел источник информации!.. Да Витюша Полянский – гондон штопаный! Ты меня извини. Если хочешь – могу при нем повторить. Бездарный, как украинский парламент! Павел просто вынужден был с ним общаться, потому что они жили по соседству.

– Он не очень любил Павла?

– Это мягко сказано. Он его ненавидел. Только с убийством ты этого не связывай, все, на что способен Полянский, – доставать, продавать, обменивать, ходить за чужой счет по кабакам и Дворцам культуры, представляясь музыкальным обозревателем и обещая рекламу в «Ведомостях» за небольшое вознаграждение. За пять баксов он может написать заметку о рождении новой звезды, а если кто‑то предложит десять за то, чтобы он эту звезду обосрал, – сделает, не задумываясь. У него нет принципов – одни грамматические ошибки. Ничего общего с Павлом, повторяю, у них не было. Голову на отсечение даю!

– Он был вхож к Гридину?

– Боже упаси! Но если оказывался в театре на том же спектакле, что и Гридин, то назавтра в кафе у «нефтяников» за чашкой шарового кофе вскользь подпускал фразочку типа: «Сидим мы вчера с Константином Григорьевичем…» А там поди знай.

– А со Шпагиным у него какие отношения?

– Давние и дружеские. Шпагин – секретарь ГК ВЛКСМ по идеологии, Полянский в то время – комсорг хоро‑дирижерского отделения культпросветучилиша. И, я так думаю, стукач ГБ. Наверняка следил за Павлом.

– Вот как?.. А откуда у него папка с ксерокопиями статей Павла? Он их ему что, подарил?

– Ни черта он ему не дарил! Павел отксерил несколько экземпляров, чтобы взять с собой в Париж. Пришел в понедельник утром, то есть назавтра после смерти Павла, Полянский, стал рыться в его столе – будет, мол, обыск, мало ли какой компромат. Он, с понтом, спаситель репутации Козлова. Друга тут из себя изображал. На поминках нажрался на халяву в зюзю – роднее всех родных. И папочку эту притащил, матери сует – вот вам, мол, на память о сыне, какой он был талантливый… Вспомню – блевать тянет, ей‑бо!.. А может, рассчитывал в папке что‑нибудь из неопубликованного найти, пройдет время – выдаст за свое.

– Ты говорил, ГБ обыск проводила?

– Ну, это как раз нормально, три ведомства по распоряжению Гридина город шерстят. Представляешь, как он перебздел: накануне выборов популярного журналиста убили!

– А что это за история с Союзом журналистов? Павел сказал Полянскому, что едет на конгресс от Союза, а Алевтина Васильевна мне говорила, поездка была частной?

– Очень просто. Приморское отделение Союза, прознав о поездке Павла, само к нему приползло и предложило аккредитацию. Денег‑то у Союза – с гулькин нос, а тут получается, что есть возможность на шару послать своего представителя на конгресс, а потом трендеть по всем углам, дескать, мы выходим на европейский уровень.