|
Федин – прокурор Гридина, Давыдов – ГБ, то есть «Гридинская безопасность», Алия Федина – театр Гридина. Здесь его заводы, его верфь. Как тебе понравится такое: «Городской прокуратурой произведена проверка фактов, изложенных в статье собственного корреспондента газеты «Губернские ведомости» (считай, «Гридинские ведомости») Павла Козлова «Конверсия или коррупция?»… Дальше можно не продолжать, как было сказано в одной эпитафии: «Спи спокойно, дорогой Ицик, факты не подтвердились». Ты, Женя, извини, но ты со своей московской пропиской влез не в свою драку. Чтобы развязать этот приморский узел, тебе придется все ногти обломать. Здесь все так увязано‑упаковано, что логарифмическая линейка не поможет.
Евгений сделал успокаивающий жест, выставив обе ладони: – Чак Колсон, член администрации Никсона, был замешан в «уотергейтском деле». Надеюсь, тебе не нужно объяснять, что администрация Никсона отличалась от администрации Гридина долларов этак… на несколько сотен миллиардов? А Колсон был одним из влиятельнейших людей планеты. И тем не менее пошел в тюрьму как миленький! И оттянул, что положено, от звонка до звонка. – Кем положено‑то, Женя? – Правосудием. – Вот именно. А у нас ты правосудие видел? – Ладно, Игорь, не отвлекайся. Красиво начинал. – Да, так вот… Вольно или невольно мы связываем убийство журналиста с его амплуа. В данном случае убили «борца с мафией», а не «танцора диско», как здесь называют Полянского. Убили бы его – возник бы совершенно другой ассоциативный ряд: что‑то украл, переспал с чужой женой, влез в общину геев или наркоманов. А смерть Павла – «борца с мафией» потащила за собой все, о чем мы тут с тобой полтора часа говорили. Попробуем забыть про его статьи?.. Сбросим клише, увидим здорового, симпатичного тридцатилетнего мужика… Это была та самая простота, которая воровства отнюдь не хуже и может оказаться сродни гениальности. Евгений внимательно смотрел на Игоря, поймав себя на том, что сам до сих пор не пытался анализировать поступки и личность Козлова без учета его профессиональной принадлежности. – Речь пойдет о Нелли Грошевской? – Речь пойдет о любви. – Валяй. – Подведем итоги. Павел приезжает в Приморск осенью 1991 года. Опальный в период империалистической агонии герой августовского путча, засучив рукава, принимается за уборку оставшейся территории… – Я тебя умоляю, Игорь, – перебил его Евгений, – прибереги эпитеты для статей. – Ладно, – согласился Васин и, секунду помолчав, перешел на другой регистр: – Короче. Первого секретаря обкома сменяет наместник Берлинский. В «Губернские ведомости» приходит писатель местного значения, но довольно честный Зырянов, знакомый Павлу с юных лет: когда‑то он занимался у Зырянова в литобъединении «Амфора». Приезжает, получает ту самую комнату, в которой через пять лет найдут его труп, и начинает работать засучив рукава. Год я тебе говорил, какой выдался – было из чего лепить себе имя. Популярность газеты – а вместе с нею и Павла – растет. И вдруг… резкий откат: опять Гридин! Опять все сначала! Можно, конечно, уехать – годы молодые, но, во‑первых, здесь одинокая мать; во‑вторых, это означало бы в некотором роде предательство – и Зырянова, и читателей; в‑третьих – и самых главных – это означало бы капитуляцию и было не в его правилах. Наш подпольщик остается и начинает борьбу против, как ему кажется, диктаторского режима. Пока запретов никаких – свобода слова в силе. С помощью Зырянова Паша публикует «Фальсификаторов». Ждет. Реакции со стороны администрации Гридина нет. |
