Евгений улыбнулся, покачал головой:

– Откуда тебе все это известно? Из писем читателей?

– И из них тоже. Читатели спрашивают – мы отвечаем. Но в основном, конечно, из рассказов Павла. Он сидел там, где сейчас сидишь ты, а я сидел здесь, где и сейчас сижу. Я был зеленым, неотесанным, писать не умел, в политике не разбирался. Пер на рожон, искал неприятностей, и никто, кроме Павла, повышением моего уровня не занимался. Только тогда у нас не было этой кофеварки, мы грели воду кипятильником и хлестали чифирь ночи напролет. Два холостяка.

– Вы были друзьями?

– Н‑нет… наверно, нет. Мы были слишком разными. Хотя я бы ничего против такой дружбы не имел, но у Павла были другие интересы, другой круг общения, меня он туда не вводил. Я даже не могу сказать с уверенностью, был ли у него такой круг. Паша, вообще‑то считался одиночкой, нелюдимом, некоторые думали, что он «себе на уме», что он чей‑то ставленник, протеже. Так всегда говорят о талантливых людях.

– У него были завистники?

– Сколько угодно.

– А завидовали‑то чему?

– Таланту. Независимости. Энергии. Паша ведь не мелочился, работал по‑крупному. И взамен ничего не просил. Если писал о чем‑то он – это проецировалось на Время, на Страну; если писали другие – на том же материале – это был уровень стенной газеты, многотиражки в лучшем случае.

– Ну хорошо… Потом были назначены свободные выборы, вернулся Гридин – уже в качестве губернатора. Но Шпагина‑то на место он вернул не сразу?

– О‑о‑о!.. Ну ты, Женя, скажешь тоже! Да снять редактора обновленной, полюбившейся народу газеты, которую раскупают в мгновение ока, – такой минус себе поставить, что из‑за одного этого на следующих выборах процентов двадцать голосов корова языком слижет!.. Для начала Гридину нужно закрепить свою победу. И вот он начинает стягивать сюда резерв из числа бывших своих и дороховских соратников, оказавшихся в опале или не у дел. Милицию обновил, охрану себе организовал…

– Откуда ты все это знаешь?

Игорь недоуменно посмотрел на него, выдержал паузу:

– Живу я здесь, понял? А если серьезно – от Пашки опять же.

– Кстати, о милиции и замене ее руководства. Неужели Гридину были выгодны такие статьи, как «Фальсификаторы»?

– «Фальсификаторов» печатал Зырянов. Я уже сказал, что они с Пашей пришли при Берлинском, а Алексей Самойлович любил подыграть пастве и сделал «свободу слова» основным своим козырем. Кстати, об этом ты можешь прочитать и в нынешней его предвыборной программе. А теперь посуди, кем был Гридин для Паши? Профессиональным коммунистом, первым секретарем обкома, ставленником застойного цековского аппарата, да еще женатым на дочери кандидата в члены Политбюро. Паша вообще отрицал способность к переоценке ценностей в позднем возрасте, а возврат Гридина они с Зыряновым называли не иначе как «коммунистическим переворотом».

– И тем не менее Гридин их терпел.

– Вот именно, что терпел. Уволь он Зырянова – народ инкриминирует «зажим свободы слова», напомнит о большевистском прошлом; запрети он выступления Павла – Павел выступит в столице.