|
Какое там кому дело, кто и сколько денег вложил в приватизацию химзавода или судоверфи, кто у кого больше украл? О чем говорят москвичу или парижанину фамилии Гридин, Хализев, Новацкий, Астраханов и все прочие?.. К тому же все это нуждается в более достойном подкреплении фактами. А у Паши какие доказательства? В подобных делах Генпрокуратура по уши вязнет. Ну, приезжали тут «аж из самой Москвы» с проверкой по поводу его «Конверсии или коррупции?» – строительств городка для отставников. И что?.. Встретили эту комиссию генералы, адмирал флота. А сам Гридин, ты что думаешь, хухры‑мухры? У него в Кремле концов нет? Да это «волеизъявление народа», которое его губернатором «всея Приморска» сделало, лет десять готовилось!
– Что ж, по‑твоему, вообще писать бесполезно? – По крайней мере, о России, приватизации и всем таком прочем, «глобально‑необъятном». Полезно писать о бабе Маше из Савватеевки, к которой повадился ходить волк и задрал ее любимую козу Франю. Вся Савватеевка обросла штакетником, а люди нашли повод вооружиться, стали ходить на охоту и добывать себе на пропитание. Вот это резонанс!.. Нет, пока Россия не разбогатеет, пока не нагребут сегодняшние бандиты под завязку и не начнут сбрасывать излишки на культуру, искусство и прочие удовольствия – ни черта не выйдет! В его суждениях Евгений узнавал мотивы дневниковых записей Павла. – Что же в таком случае делать? – Продолжать играть. В рамках избранного амплуа. Но не заигрываться, не путать сцену с залом. Я ясно выражаюсь?.. С такой концепцией журналистики Евгений еще не сталкивался и в другое время охотно бы поспорил с этим молодым прагматиком, но предстоящий разговор с Полянским заставил его изменить тему. – Куда уж яснее… Спасибо за кофе. – Давай я тебе еще налью, там бак на целый литр! – С удовольствием. – Евгений почувствовал сытость и тепло, кофе как нельзя лучше сказался на самочувствии, страдавшем от вынужденного нарушения режима. – Значит, Шпагин ориентируется на Гридина? – А то!.. Гридин эти «Ведомости» организовал, как только стал первым обкома с подачи Меченого. – Кого?.. – Горбачева, кого! Он в восемьдесят шестом со своей благоверной сюда наехал, им тут такой прием устроили – роман можно написать. Кадры Михайло знал, ничего не скажешь. И Гридина, которого сюда спрятали от андроповских разборок с прежними соратниками, тоже знал, как выяснилось. Ну, может, не его самого, а тестя – какая разница‑то? Ты у Пашки «Смотрите, кто пришел» читал? – Читал. – Вот!.. Держи… осторожно… горячий… – Спасибо. – По крайней мере, Дина Ивановна успела обнять Раису Максимовну, я объятия этих первых ледей своими глазами видел, а со мной – еще несколько десятков тысяч горожан, которые вышли поглазеть на последнего коммуниста планеты. – Твоими бы устами! – захохотал Евгений. – Да… Так вот, заметь: Гридин, который только‑то и был, что вторым горкома, стоял по правую руку Меченого. Правда, «только‑то» – это слишком мягко сказано. Под его опекой были химзавод, строительство нефтеперегонного, порт, моторостроительный, который производит моторы для боевых вертолетов 24, 28, противолодочного «14», десантно‑транспортного 6 и тэ дэ… – Откуда такая информированность? – Да я там в многотиражке подвизался, покуда журфак заочно кончал. – Намекаешь на ВПК? – Не намекаю. А говорю открытым текстом: стратегически важный городишко наш Приморск. Так вот сразу после отъезда императора – буквально через три дня! – господин, а тогда еще товарищ Гридин становится… кем?. |
