– Почему его тянет на Запад? Да просто он еще не понял, что и те, и другие – одинаковые враги. Он кадровый офицер, который не видел войны. Штабист. И поэтому верит в «войну по правилам», надеется стать новым Гордиевским, или Розенбергом, или Филби... Так сказать, идейным борцом невидимого фронта. Хочет получить на Западе определенный статус. Без статуса, без своего места в «штатном расписании» он себя полноценным человеком не сможет чувствовать.

– А Бен Ладен?..

– Это террорист, преступник. Если вас интересует мое мнение, я считаю, что Виталий может сдаться на почетных условиях, может перейти на сторону «вероятного противника», но к «лесным братьям», бандитам, сторонникам джихада – не пойдет никогда. Вот и все.

– Вы придерживаетесь такой же позиции?

– У меня нет позиции. Я попал в отходы войны. Вы, – он оглядел обоих офицеров, – можете сражаться, потому что чувствуете свою правоту. А я оказался слаб в коленках. Война оказалась не для меня.

Голубков, которого не слишком интересовали в этот момент психологические переживания офицера, нарушившего свой долг, плавно перевел разговор к основной теме оперативной разработки:

– А что, Виталий Петрович в какой‑то мере чувствует себя участником «войны» или преследует исключительно личные цели? Он находится на чьей‑нибудь стороне?

"Алексей помолчал, прежде чем ответить.

– И то, и другое. Он не отделял себя, свои цели от службы и офицерской карьеры.

– Он карьерист?

– Он службист. А когда начался развал, перестал чувствовать себя нужным винтиком.

– То есть он хочет снова занять какое‑то определенное место, чтобы уважать себя?

Так?

– Н‑не совсем... Он ведь не сможет стать офицером НАТО. Этот путь для него уже закрыт, Виталий понимает это. – Младший Дудчик сейчас то ли пытался объяснить что‑то посетителям, то ли пробовал во всем разобраться сам.

– Тогда в чем он видит свое удовлетворение?

– Это тоже своего рода шаг отчаяния. Он ненавидит людей, которые развалили армию. Причем, как я понимаю, совершенно определенных людей, которых он видел перед собой. Он мстит этим людям, которые полетят со своих постов, если дело дойдет до скандала.

– А заодно мстит стране, которая не оправдала его ожиданий? Я правильно понимаю?

– продолжил мысль Голубков.

– Примерно так... – согласился утомленный тяжелым разговором Алексей.

– Деньги играют для него существенную роль?

– Как для всякого нормального человека.

– Он пойдет на финансовые жертвы ради того, чтобы удовлетворить свою месть?

– Я думаю, да. Он же обратился опять к англичанам. Хотя тут играет роль и его недоверие к Амиру. Не может же он не понять, что Амир – террорист, который использует его и уничтожит.

– Почему вы сказали, что он еще не понял, что и те и другие – одинаковые враги?

Он в состоянии сам сделать такой вывод? Можно ли ожидать, что он попытается вернуться, прийти с повинной, содействовать хоть в какой‑то мере нам, если обстоятельства сложатся так, что у него появится выбор?

Алексей снова задумался или просто собирался с силами для продолжения разговора.

– Если у него будет выбор между арестом и смертью от руки Амира, он все же предпочтет арест. Но он упорный человек, даже упрямый, поэтому, пока у него есть хоть какая‑то надежда выпутаться и завершить задуманное, он будет пытаться осуществить идею.

– Он сильно привязан к семье?

– К дочке. Причем больше, чем стремится показать.

Голубков взглянул на Пастухова:

– У вас есть вопросы, Сергей Сергеевич?

– Да, – ответил Пастух.