– Что толку, что не виноват. Был бы человек, а статья для него найдется, – буркнул Прохоров, который не раз замечал в своей жизни, что рок предпочитает выбирать жертвы именно среди невинных. – Есть для меня статья – «Преступная халатность», под которую подпадает и все, что сделал, и все, что не сделал.

– Ты ведь знаешь, что эта информация ушла к одному из исламских лидеров?

– У тебя что – есть сведения? – встрепенулся Прохоров.

Закирджан не торопился выкладывать все, что знает, он спросил:

– Ты пошел бы на какие‑то уступки, если бы с предложением уладить эти дела негласно обратились именно к тебе?

– А разве у меня есть выбор?

– Выбор всегда есть. Ты можешь пойти к своему начальству и переложить решение на него. Оно пойдет к еще более высокому человеку, а тот связан по рукам и ногам и не обладает оперативными сведениями, а главное – реальной властью на местах, чтобы решить нужный вопрос. Ты же знаешь, что не все вопросы можно решить наверху.

Прохоров понял, что ему бросают спасательный круг, но и платить за этот круг придется будь здоров.

– Где информация и Дудчик? С кем надо иметь дело? – Это был главный его вопрос.

Вместо ответа Закирджан протянул ему несколько листков и фотографию. Прохоров увидел на ней Дудчика, сидящего за компьютером и вдохновенно работающего перед монитором, на котором находилось изображение карты. Внизу на фотографии стояла автоматическая календарная отметка: полдень позавчерашнего дня. На листиках были распечатки оперативных карт из «списка Дудчика».

– Тебя что – послали посредником? Так Дудчик у вас?

– Нет, Степан Андреевич. Узбекистан не похищал твоего человека. Это сделал знакомый одного моего знакомого из‑за границы, а теперь этот знакомый попросил меня поговорить с тобой.

– Я внимательно слушаю.

– Мой знакомый не собирается передавать эти сведения Западу. А ведь для тебя самое опасное – именно это. Я прав?

– Так точно.

– По‑настоящему эта секретная информация представляет интерес только для Америки и ее союзников. А мой знакомый ведет против США свою священную войну – газават.

Поэтому можешь не волноваться, он не отдаст им ваши секреты, иначе американский империализм только усилится за счет ослабления России.

– Я могу преподнести эти слова своему руководству? – Прохоров упорно спрашивал о главном.

– Ну, конечно сможешь, дорогой. И все доказательства представишь. Надо только продумать, как это сделать.

У Прохорова появилась надежда тихо уйти на пенсию с полным содержанием и сохранением дач и привилегий, мечта эта стремительно крепла в нем – а вдруг удастся удержаться на посту, а вдруг он станет настолько необходим, что его назначат командующим?.. Поднаторевший в интригах человек быстро делает из соломинки смертельное оружие.

– Что хочет этот человек для своего газавата от меня? Ядерную боеголовку? – Прохоров боялся услышать «да», потому что это единственное, что никто не смог бы осуществить.

– Нет, Степан Андреевич, этот человек – реалист и хорошо понимает, что возможно, а что – нет.

«Слава богу», – промелькнуло в мозгу у Прохорова.

– Для руководства он предъявит – через тебя – в основном политические требования. Сейчас он находится в относительной политической изоляции. Он хочет укрепить свои позиции за счет сближения с Россией. Естественно, тогда он будет принят и у нас, и в Таджикистане, и на всем Ближнем и Среднем Востоке, отчего положение его станет намного более авторитетным. Это официальная версия. За эти уступки он даст гарантии вашему правительству, что стратегические сведения не будут разглашены.