Взяв себе в помощь одного из молодых рабов, Хай, сгибаясь под огромной тяжестью свитков, пересек храм Баала и пошел в пещеру Астарты. Она была пуста и тиха. Все жрицы прятались на галерах. Хай остановился у бассейна и заглянул в его глубины.

– Жди меня, любовь моя, – сказал он. – Я скоро приду к тебе. Сохрани для меня место рядом с собой.

Он пересек приемную пророчицы и в следующей комнате увидел командиров храмовой стражи. Они радостно приветствовали его.

– Мы слышали, что ты погиб, угодный Баалу.

– Наш пост все еще здесь, избранник богов?

– Отпусти нас из храма, достославный. Позволь сражаться рядом с тобой.

Они помогли ему поместить свитки в глиняные кувшины и запечатать их золотыми табличками. Потом перенесли кувшины в архив и поставили на каменную полку, за рядом больших кувшинов.

Хай провел четверых командиров и сотню солдат из легиона Бен-Амона по городу к лагерю армии, оставив храм без охраны. Ланнон с облегчением приветствовал его.

– Я боялся, что ты не вернешься, Хай. Думал, судьба снова разлучит нас.

– Я ведь пообещал, повелитель, – ответил Хай. – Посмотри, кого я привел для тебя. – И он вывел его из палатки и показал храмовую стражу. Сто лучших воинов Опета, стоящих не менее когорты войск юе. Ланнон рассмеялся.

– Хай, мой чудотворец. – Потом повернулся к солдатам и посмотрел на них. Бодрые, в ярко начищенных, сверкающих доспехах, полные волчьей силы, которая разительно отличалась от боевой усталости остальной армии.

Ланнон заговорил с центурионами:

– Вы – моя личная охрана. Когда начнется сражение, оставайтесь рядом со мной – со мной и Хаем Бен-Амоном.

Потом он отпустил их поесть и отдохнуть.

В большой кожаной палатке Ланнон и Хай планировали битву, решая, какие отряды использовать, пытаясь предвидеть все случайности, а писцы записывали их приказы.

Их постоянно прерывали префекты и центурионы, сообщая о передвижении врага, прося распоряжений.

Попросил аудиенции Риб-Адди; он нервно потирал руки, тянул себя за бороду и шептал своим тихим голосом хранителя книг:

– Сокровищница, государь. Не переместить ли ее в безопасное место?

– Скажи, где сейчас безопасно, – рявкнул Ланнон, оторвавшись от глиняного ящика, на котором они с Хаем изучали диспозицию. – Никто не знает тайны солнечной двери. Оставь сокровища на месте, они будут лежать, пока мы не придем за ними.

– Но стражей отозвали, – возразил Риб-Адди – Так не годится…

– Послушай, старик. Потребуется тысяча человек и десять дней, чтобы переместить сокровища. У меня для этого нет ни людей, ни времени. Иди, оставь нас. Есть более важные дела.

Риб-Адди ушел обескураженный. «Какое дело может быть важнее золота в сокровищнице?»

Незадолго до полуночи Ланнон выпрямился и провел ладонью по завиткам бороды, простроченным сединой. Он вздохнул. Выглядел он больным и усталым.

– Это все, что мы сейчас можем сделать. Остальное в руках богов. – Он положил руку на плечо Хая и вывел его из палатки. – Чаша вина, глоток озерного воздуха – и спать.

Они стояли и пили вино. С озера дул ветерок, шевеля кисти золотых боевых штандартов.

Хаю показалось, что большая коричневая собака, спавшая у стены палатки, пошевелилась, услышав их голоса. Но тут он увидел, что это не собака, а маленький бушмен, начальник охоты, преданный Ксаи, как всегда, спит у палатки своего хозяина. Он проснулся, улыбнулся при виде Ланнона и Хая и примостился у ног Ланнона.

– Я пытался отослать его, – сказал царь.