|
Но ведь тогда вам пришлось бы откладывать яйца, - заметил Теодор. - Действительно, - сказал Ларри, - зато какой бы это был чудесный предлог отказаться от приглашения на коктейль. Вы, например, говорите: "Ужасно сожалею, что не могу прийти. Мне надо высиживать яйца". Теодор фыркнул. - Улитки не высиживают яиц, - объяснил он. - Они зарывают их во влажную землю и больше о них не думают. - Замечательный способ воспитывать детей, - неожиданно и с большой убежденностью произнесла мама. - Если б я могла зарыть всех вас во влажную землю и больше ни о чем не думать! - Очень нехорошо, жестоко так говорить, - сказал Лар-ри. - Это может оставить у Джерри комплекс на всю жизнь. Но если разговор и оставил у меня комплекс, то он был связан с улитками, и я уже замышлял с Роджером крупные экспедиции по сбору улиток. Собрать их целые десятки, принести домой и держать в банках, чтобы можно было наблюдать сколько душе угодно, как они будут пускать друг в друга любовные стрелы. Однако, хотя я и собрал за несколько недель сотни улиток, держал их в банках и окружал всяческой заботой и вниманием (даже изображал для них с помощью лейки грозовой ливень), добиться от них я ничего не мог. Только еще раз увидел я эту необычную любовную игру, когда мне удалось добыть пару огромных виноградных улиток, которые водились на каменистых склонах горы Десяти святых. А добраться туда и поймать этих улиток я смог только потому, что мама купила мне ко дню рождения маленького ослика, о котором я страстно мечтал. Хотя с самого приезда на Корфу я видел, что тут очень много ослов - на них, можно сказать, держалось все сельское хозяйство острова, - но они как-то не занимали особенно моих мыслей, до тех пор пока мы не побывали на свадьбе Катерины. Там я увидел массу ослов с ослятами, многим из которых было всего лишь несколько дней от роду. Меня очаровали их вздутые коленки, огромные уши, неуверенные, дрожащие шаги, и я решил, что у меня непременно будет свой собственный ослик. Стараясь обработать маму в этом направлении, я объяснил ей, что ослик, который будет возить меня и мое снаряжение, позволит мне забираться гораздо дальше от дома. Почему, спрашивал я, мне нельзя было бы его получить, скажем, к Рождеству? Потому, отвечала мама, что, во-первых, они стоят очень дорого, во-вторых, именно в то время не бывает новорожденных ослят. Но если они так дорого стоят, продолжал я, то пусть это будет один подарок-и к Рождеству, и ко дню рождения. Я бы охотно отказался от всех других подарков и променял их на осла. Мама сказала, что она посмотрит, а это, как я знал по горькому опыту, в общем означало, что она забудет обо всем в самое ближайшее время. Когда подошел день моего рождения, я еще раз выложил все свои доводы в пользу приобретения осла, но мама только повторила, что мы, мол, посмотрим. Спустя некоторое время в оливковой роще, как раз за маленьким садиком, появился Костас, брат нашей служанки, с огромной связкой бамбука на плечах. Весело насвистывая, он принялся рыть в земле ямки и забивать в них бамбуковые колья, так что они образовали небольшой квадрат. Глядя на Костаса сквозь ограду из фуксий, я заинтересовался, что это он там такое делает, и, свистнув Роджеру, отправился посмотреть. - Строю дом, - сказал Костас. - Для твоей мамы. Я удивился. Для чего это маме понадобился бамбуковый дом? Может, она решила спать тут, на воздухе? Нет, это маловероятно. Зачем, спросил я у Костаса, нужен маме бамбуковый дом? - Кто его знает? - ответил он и поглядел на меня туманным взором. - Может, она хочет держать тут растения или хранить сладкий картофель на зиму. Я подумал, что это маловероятно. |
