|
- Не обращайте на нас внимания. Она только и живет ради того, чтобы есть, пить да склочничать, а мое дело - все это ей обеспечивать. - Чушь, - сказала графиня и, схватив меня за руку, повлекла за собою на софу; я почувствовал, будто уткнулся в маленькое пухленькое розовое облачко. - Чушь. Я живу ради многого, очень многого. Послушай-ка, выпивоха, хватит потреблять хозяйские напитки. Пойди-ка займись едой. Деметриос-Мустафа осушил бокал и вышел из комнаты, а графиня, по-прежнему восседая на софе, прижимала к себе мою руку и лучезарно улыбалась. - Ну, вот мы и одни, - сладостным голосом сказала она. - Как уютно! Скажи, ты всегда ходишь таким грязнулей? Я торопливо и смущенно рассказал ей, как свалился с ослицы. - Так ты приехал сюда на ослице, - произнесла она, словно потрясенная столь экзотичным способом передвижения. - Как мудро с твоей стороны! Я сама не доверяю машинам - шумные, своенравные. Ненадежные. Помню, была у нас одна, еще когда был жив мой муж, такая большая, желтая. Но, милый мой, какая же она была строптивая! Она повиновалась только моему мужу, а меня совершенно не слушалась. Однажды, как я ни пыталась остановить ее, она нарочно въехала задом в большой лоток с овощами и фруктами, а затем выехала на набережную - и в воду. Выйдя из больницы, я сказала мужу: "Анри, - сказала я, это у него имя такое было - Анри, не правда ли, какое милое буржуазное имя?.. На чем же это я остановилась? Ах да. На том, что его звали Анри. Так вот. Анри, - сказала я, - давай избавимся от этой зловредной машины. По-моему, в нее вселился нечистый дух. Ты должен продать ее". Так он и поступил. Между тем под действием выпитого на пустой желудок шампанского пополам с бренди, да еще в уютном тепле камина я совершенно разомлел. У меня слегка кружилась голова, я все кивал и улыбался графине, не перестававшей щебетать: - Мой муж был очень, очень культурный человек, поверь мне. Он собирал книги, знаешь ли. А еще он собирал картины, марки, пробки от пивных бутылок и вообще разные такие культурные вещи. Перед самой смертью он принялся собирать бюсты Наполеона. Ты бы очень удивился, если бы узнал, сколько же понаделали бюстов этого ужасного маленького корсиканца! Мой муж успел собрать их пятьсот восемьдесят два! "Анри, - сказала я ему. - Анри, хватит! Или ты перестанешь собирать бюсты Наполеона, или я тебя брошу и уеду на остров Святой Елены!" Боже! Это была только шутка. Только шутка! И знаешь, что он мне ответил? Он сказал, что подумывает провести отпуск на Святой Елене... со всей своей коллекцией бюстов! Боже мой, какая одержимость! С ней можно только родиться! Я понимаю, стремиться к культуре можно и даже нужно, но нельзя же быть таким одержимым ею! Тут Деметриос-Мустафа появился вновь, наполнил нам бокалы и сказал: - Еда будет готова через пять минут. - Мой милый, он был, можно сказать, маниакальным коллекционером. Я трепетала, когда видела этот фанатичный блеск в его глазах. Как-то на ярмарке он увидел зерноуборочный комбайн, и как же заблестели его глаза в этот момент! Но я заступила ему дорогу. "Анри, - сказала я, - Анри, мы не станем коллекционировать зерноуборочные комбайны! Если уж ты не можешь без этого обойтись, так почему бы не собирать что-нибудь стоящее... Драгоценные камни или меха, например..." По-твоему, я обошлась с ним слишком сурово? А что мне было делать, милый? Если бы я позволила себе хоть минутную слабость, он бы мне весь дом превратил в гараж сельхозтехники! Деметриос-Мустафа вернулся вновь. - Еда готова, - сказал он. Не переставая щебетать, графиня повела меня за руку по выложенному плиткой коридору, а затем вниз по скрипучей деревянной лестнице, в подвал, где находилась кухня. |
