|
- Мы с Леди против пяти могучих рычащих львов. Я лихорадочно соображал. Я должен совершить подвиг и спасти ее! Схватив свою трость, я выскочил на арену и шагнул в клетку. Я слегка заохал от изумления. - За неделю, что я посещал цирк, я успел тщательно изучить метод укротителя и теперь благодарил за это свою счастливую звезду. Рычащие звери, сидевшие на тумбах, возвышались надо мной, но я смотрел им прямо в глаза. Да, человеческий глаз, знаешь ли, имеет огромную власть над животными! Я медленно переводил взгляд с одного на другого, глядя каждому прямо в глаза и указывая на каждого своей тростью. Так я взял их под контроль и медленно, шаг за шагом, заманил их с арены обратно в клетку. Страшную трагедию удалось предотвратить! - Леди, должно быть, была вам признательна, - заметил я. - О да, о да, - польщенно сказал Кралефски. - Она была так благодарна, что даже сказала, что мой выход был лучше, чем у самого укротителя! - А приходилось вам тогда, в цирке, иметь дело с танцующими медведями? - полюбопытствовал я. - А то как же! И со слонами, и с тюленями, и с дрессированными собаками, и с медведями! - Кралефски явно не скупился. - Там были какие хочешь звери! - А раз так, - осторожно начал я, - не хотите ли посмотреть танцующего медведя? Тут недалеко. Хоть это и не настоящий цирк, но все же, думаю, вам будет интересно. - А что, это идея! - воскликнул Кралефски и вынул из кармана часы. - Минут на десять, а? Чтобы проветриться. Он взял шляпу и трость, и мы зашагали по узеньким, заполненным народом городским улочкам, вдыхая запах овощей и фруктов, водостоков и свежевыпеченного хлеба. Расспросив нескольких мальчуганов, мы выяснили, что как раз сейчас хозяин Павло собирается дать представление - в большом темном сарае позади магазина в центре города. По дороге я одолжил у Кралефски немного денег и купил плитку орехового шоколада - нельзя же приходить к Павло с пустыми руками! - А-а, приятель Павло! Заходи, гостем будешь! - сказал цыган, когда мы появились в дверях сарая. К моему восхищению, Павло узнал меня. Он подошел и, негромко ворча, обнюхал меня, а затем встал на задние лапы. Кралефски тут же отскочил назад и крепче сжал в руке трость - должно быть, подумал я, это один из тех приемов, которым он научился в цирке. - Осторожно, мой мальчик, - сказал он. Я скормил шоколадку Павло, и когда он слизал последний кусок со своих зубов и проглотил его, то вздохнул от удовольствия и улегся, положив голову между лапами. - Ну что, хочешь посмотреть Голову? - спросил цыган, указывая в глубину сарая, где стоял плоский сосновый стол, а на нем квадратная коробка, обтянутая холстом. - Погоди, - сказал он. - Я зажгу свечи. Он вытащил с дюжину больших свечей и, покапав воском на верх коробки, прилепил их. Они горели дрожащим, мерцающим светом, отбрасывая пляшущие на стене тени. Затем цыган наклонился к столу и постучал по нему палочкой, на которой водил медведя. - Ну что, Голова, ты готова? - спросил он. Я ждал, и от нетерпения у меня слегка покалывало в позвоночнике. Тут изнутри холщовой коробки раздался ясный дискант: - Да. Я готова. Цыган приподнял холст с одной стороны коробки, и я увидел, что она собрана из тонких планок, на которые свободно натягивался тонкий холст. Коробка была размером примерно в три квадратных фута. В центре находился небольшой цоколь, на котором помещалась голова семилетнего мальчика; в мерцающем свете свечей - довольно зловещее зрелище. - Боже! - в восхищении сказал Кралефски. |
