|
- Говорящая голова? О чем это ты? - полюбопытствовала Марго. Я сказал, что это голова без туловища, которая разговаривает. - Парень спятил, - убежденно сказал Ларри. - Чем быстрее мы сдадим его в дурдом, тем лучше. Теперь вся семья, дрожа, отступила в самый дальний угол гостиной. Я возмущенно сказал, что мой рассказ - чистейшая правда и я готов подтвердить это. Я покажу, как Павло танцует! Схватив со стола кусок торта, я продел палец в кольцо и подал зверю те же команды, что подавал его хозяин. Глаза животного с жадностью устремились на лакомство. Павло встал на задние лапы и станцевал со мной. - Вот это да! - сказала Марго. - Вот это да! Он танцует! - Пусть он танцует как целый кордебалет, - сказал Ларри, - но чтобы ноги его здесь не было! Я забросил кусок торта Павло в пасть, и тот с жадностью проглотил его. - А он и в самом деле довольно милый, - сказала мама, надевая очки и с любопытством взирая на медведя. - Помнится, когда-то у моего брата в Индии была медведица - очень милое существо! - Нет! - сказали в один голос Ларри и Лесли. - Он здесь не останется. Я сказал, что это в любом случае невозможно, так как хозяин отказывается его продать. - И на том спасибо, - молвил Ларри. - Так потрудись отвести его владельцу. Или, может, ты хочешь напоследок заставить его потанцевать на столе, как в кабаре? Взяв еще кусок торта в качестве отступного, я снова продел палец в кольцо на наморднике у Павло и повел его вон. Пройдя полпути по оливковой роще, я встретил его отчаявшегося хозяина. - Ах, вот ты где! Ах, вот ты где, проказник! А я уже голову потерял, куда ты подевался! А знаешь, он от меня никогда раньше не бегал, потому я его и не привязываю. Видно, ты ему понравился! Я честно признался цыгану, что Павло мог увязаться за мною только из-за шоколадок. - Уф! - сказал цыган. - Гора с плеч! А я-то боялся, что он ушел в деревню. Тогда хлопот с полицией не оберешься. Я с неохотой передал Павло цыгану и долго смотрел, как Человек и Зверь возвращались к своей стоянке под деревьями. Проводив взглядом своего любимца, я зашагал домой с некоторым трепетом - хотя в том, что Павло увязался за мною, я был не виноват, в прошлом в моем поведении имели место моменты, ныне сработавшие против меня. Мне пришлось долго убеждать семью, что на сей раз вина была не моя. На следующее утро, по-прежнему с мыслями о Павло, я покорно отправился в город - как делал каждое утро - к моему наставнику Ричарду Кралефски. Кралефски был гном гномом, с небольшим горбом на спине и огромными серьезнейшими янтарными глазами; он терпел неимоверные муки в попытке чему-то меня научить. У него было два неоценимых качества: первое - глубокая любовь к естествознанию (весь мезонин его дома был отдан в распоряжение множества разнообразных канареек и прочих птиц), а второе-то, что он (правда, не все время) жил в мире грез, где всегда чувствовал себя героем. Он постоянно рассказывал мне о приключениях, пережитых в воображении. В этих приключениях его неизменно сопровождала некая безымянная особа, называемая просто Леди. Первая половина утра посвящалась математике, и поскольку голова моя была полна мыслями исключительно о Павло, я продемонстрировал еще большую тупость, чем обычно; педагог мой был в ужасе, ибо до сего момента пребывал в уверенности, что уже определил глубины моего невежества. - Милый мальчик, ты просто не желаешь сосредоточиться сегодня, - сказал он серьезно. |
