|
Ну и, конечно, Дональда и Макса - отчего не позвать? - И Теодора, - добавил Лесли. - Ларри, милый, - сказала мама. - Человек приглашает нас всего лишь смотреть, как давят его виноград или что там они с ним делают. И мы не можем привезти с собой такое множество людей. - Но он же сам написал, чтобы мы привезли кого хотим, - возразил Ларри. - Все равно нельзя. Как бедняга прокормит столь многочисленную компанию? - Ну, это просто, как дважды два, - сказал Ларри. - Напишем ему, что еду привезем с собой. - То бишь готовить придется мне? - спросила мама. - Чепуха какая, - уклончиво сказал Ларри, - возьмем с собою котлет или еще чего-нибудь в этом роде да поджарим прямо на костре. - Мне ли не знать, чем это кончается, - сказала мама. - Да ну, организуешь как-нибудь, - ответил Ларри. - В конце концов, нет ничего проще. - Значит, так, - неохотно сказала мама. - Утром я переговорю со Спиро, и посмотрим, что можно будет сделать. В результате мама написала изящным почерком письмо Ставродакису, сообщая, что мы будем рады принять его приглашение и привезти с собою нескольких друзей. Еду мы возьмем с собою и устроим пикник на пляже. В ответ мистер Ставродакис прислал нам еще одно письмо - очередной образчик гравюры с завитушками, - в котором сообщал, что польщен тою любезностью, с которой мы приняли его приглашение, и что с нетерпением ждет нашего приезда. В добавление он написал следующее: "Покорнейше прошу приехать неодетыми - мы в семейном кругу". Фраза более чем озадачила нас, так как Ставродакис долгие годы был холостяком, но наконец сообразили - он всего лишь имел в виду, чтобы мы не одевались особо нарядно и чувствовали себя как дома. В конце концов компания подобралась в таком составе: Дональд и Макс, Теодор, Кралефски, Свен, который как раз вернулся из Афин, Спиро и наше семейство. Мы собрались в полседьмого утра на разбитых ступенях позади царского дворца в городе, где, покачиваясь на легких волнах, нас ожидала свежевыкрашенная лодка с низкими бортами. Погрузка заняла порядочно времени. Прежде всего разместили многочисленные корзины с провиантом и вином, кухонные принадлежности и огромный мамин зонтик, с которым она не расставалась во время летних путешествий. Затем Кралефски, кланяясь и улыбаясь, подал ручку маме и Марго, помогая взойти им на борт. - Потихоньку, аккуратненько, не споткнитесь - отлично! - говорил он, эскортируя обеих дам на борт моторки с учтивостью венецианского дожа, помогающего новой своей возлюбленной сесть в гондолу. - По счастью, - молвил Теодор, всматриваясь в голубое небо из-под полей своей фетровой шляпы, - по счастью, похоже, что сегодня... хм... будет, знаете ли, хорошая погода. Я рад, а то, знаете, от малейшего волнения мне становится дурно. Свен оступился, садясь в лодку, и чуть было не уронил в море свой драгоценный аккордеон, но длинная рука Макса спасла его от гибели в морской пучине. Наконец все были на борту. Лодку столкнули в море, завели мотор - и в путь. В бледной жемчужной утренней дымке, предвосхищавшей жаркий день, город казался игрушечным городком, построенным из детских кубиков. Слегка осыпавшиеся фасады высоких старинных венецианских домов, окрашенные в бледные оттенки кремового, коричневого, белого и розового, как цикламен, цветов, расплывались в дымке, словно на смазанном рисунке пастелью. - Славная жизнь на океанской волне! - изрек Кралефски, драматически вдыхая теплый неподвижный воздух. - То, что надо! - Хоть море и кажется таким спокойным, - заметил Теодор, - однако есть, по-моему, легкое - едва ощутимое - волнение. |
