– Ты! – зарокотало поле. – Ты, Блейд!

Он покачал головой.

– Нет. У каждого свои дороги в этом мире, и мой путь заканчивается здесь. Не спрашивайте, почему я должен вас покинуть, есть вещи и обстоятельства, которые не в силах изменить ни люди, ни боги. Я ухожу… и, скорее всего, это случится на ваших глазах, ибо я уже слышу зов своей далекой родины.

Это было правдой, он ощущал, как нарастает тяжесть в голове, и знал, что должен торопиться.

– Но я дам вам вождя – сестру из ваших сестер, молодую и сильную, которая делила со мной ложе и носит в чреве мое дитя. Я учил ее тому, что знаю сам, и она станет для вас справедливым и мудрым правителем, бесстрашным в битвах и милостивым и дни мира. И она подарит вам нового властелина, ребенка моей и вашей крови. Будьте же ему опорой и защитой!

Блейд повернулся, и Гралия выступила ему навстречу из многоцветной радуги полоскавшихся на ветру туник. Платье зеленого шелка струилось с ее плеч, лицо было бледным, карие глаза смотрели печально. Он сбросил плащ на помост и взял ее за руку

– Вот моя избранница! Готовы ли вы повиноваться ей?

Секунду‑другую над обширным полем царила тишина; потом раздался чей‑то одинокий вскрик:

– Гралия!

И сразу покатилось, загремело:

– Гралия! Гралия! Гралия!

Кивнув, Блейд склонился к ней, обнял за плечи. Выбор сделан; он мог венчать ее на царство. Верность женщин не вызывала сомнений, мужчины же подчинятся желанию своих подруг и повелениям Тагора.

Выпрямившись, он прикоснулся к шлему.

– Если такова ваша воля, я…

Внезапная молния прострелила виски, словно к ним приложили контакты динамомашины. На мгновение мир дрогнул и расплылся; море вздыбилось гигантской стеной, поглотив небо и берег. Потом все приняло обычный вид.

Первый звонок, отметил Блейд, еще минута – и занавес будет поднят. Сняв золотой шлем, он водрузил его на пышные кудри Гралии.

– Не забудь поднять зеленый вымпел на своем корабле, когда флот достигнет Меота, – вполголоса произнес он. Помнишь? Сигнал для Лартака…

Девушка молча кивнула; в ее глазах стояли слезы. Толпа перед помостом ревела: «Блейд! Блейд! Гралия! Блейд!» Боль снова молотом ударила в виски.

Он снял тяжелую цепь, повесил ей на шею, потом протянул перевязь с мечом. Мир снова начал дрожать и подергиваться туманом.

– Все, милая… ухожу… Прощай!

«Гралия, Гралия, Гралия, Блейд!» – скандировала толпа, и эти ритмичные выкрики вдруг начали сливаться с отдаленным рокотом прибоя. «Гра‑лия Гра‑лия! Гра‑лия!» Непослушные пальцы Блейда скользили по застежкам панциря. Нет, не успеть, понял он.

– Блейд… – губы девушки шевельнулись, – я буду помнить… наш сын… – она прижала рукоять меча с золотой пантерой к животу, будто ладошки еще не родившегося младенца могли дотянуться до нее. – Я… буду… помнить…

Это он еще успел расслышать. Он даже смог пробормотать что‑то в ответ не то «прощай», не то «будь счастлива», но эти звуки заглушил громоподобный рокот. «Гра‑лия! Гра‑лия! Гра‑лия!»

Внезапно помост с десятками женщин в ярких облачениях словно выскользнул из‑под его ног и воспарил к небесам; сине‑зеленая гладь моря смешалась с изумрудной зеленью лугов и зелеными плащами воинов, заполонивших берег. Эта зеленая стена вдруг выросла перед Блейдом, нависла над ним и начала бледнеть, становясь белесым облачным экраном с едва заметными прожилками цвета молодой травы. Помост, застывший на этом переменчивом и зыбком фоне, казался сейчас мраморно‑белым пьедесталом, а застывшие на нем фигурки внезапно лишились своих разноцветных одежд, истончившихся и растаявших в туманном мареве.