Парни поднялись с земли, расступились, и Дарья увидела старика. Тот лежал на траве спокойно, сложив руки на груди. Его тонкие губы смыкались и размыкались, взгляд был устремлён в небо.

Дарья подошла ближе и поняла: воображение до этого рисовало ей ложную картину, Пастух вовсе не выглядел отвратительным, похожим на урода из фильма ужасов, старикашкой. Напротив, в его облике была властная, в чём-то даже подкупающая суровость. "Старый филин" - подумала Дарья, не позволяя другим чувствам взять верх над злостью.

- Давай покончим с этим побыстрее, - заявил Константин.

Дарья кивнула, не отрывая внимательного взгляда от Пастуха.

- Вы ступайте к машине. Я всё сделаю сама. Идите.

Константин подошёл к ней вплотную, произнёс тихо, с нажимом:

- Ты ещё можешь передумать!

- Идите к машине, - спокойно повторила Дарья.

Несколько секунд Константин вглядывался в её будто окаменевшее лицо, затем махнул рукой и сказал своим людям:

- Пойдёмте.

Когда они покинули поляну, Дарья вынула из кармана телефон, включила видеокамеру и присела возле Пастуха на корточки.

- Ну привет.

Старик повернул голову, из-под кустистых седых бровей на Дарью уставились слезящиеся водянистые глаза. Пастух глядел оценивающе, как дантист на больной зуб пациента.

- Ты скоро умрёшь, - процедила Дарья, снимая на телефон лицо старика. - Твоя вина в том, что ты вырастил из сыновей убийц. Они убили мою дочку.

Пастух моргнул, выражение его лица не изменилось. Дарья склонилась над ним и ощутила запахи лекарств и подгнивших яблок. Промолвила, не скрывая злорадства:

- Они страдают. Ох, старик, если бы ты только знал, как они страдают. Молят меня о смерти. Твои сыновья превратились в животных, совсем оскотинились, в них больше нет ничего человеческого. Недавно я скормила им их собственные уши, отрезала и скормила. Они жрали их с аппетитом, почавкивая, как свинюшки. Они ещё долго будут страдать, я не дам им спокойно сдохнуть. Как тебе моя месть, а, старик?.. Пастух, Пастух... не уследил ты за своими хрюшками.

Пастух с заметным усилием сделал глубокий вдох, на выдохе попытался плюнуть Дарье в лицо, но не смог - слюна осталась на нижней губе.

- Знаю я таких как ты, - усмехнулась Дарья, не забывая снимать старика на камеру. - Ты привык всё контролировать, верно? На всех с высока смотрел… а тут вон как вышло... лежишь тут беспомощный, и даже плюнуть не можешь. Нет ничего хуже, чем бессильная ярость. Уж я-то знаю, о чём говорю, поверь. Могу поклясться, ты, старик, жалеешь сейчас, что дожил до этого дня, не помер тихо-мирно в тёплой постельке. Ну а теперь... - она поднесла телефон к лицу Пастуха, - не желаешь передать приветик своим выродкам? Давай же, не стесняйся, прохрюкай что-нибудь...

Звук, который издал Пастух, действительно был похож на хрюканье, хотя он, задыхаясь от гнева, явно пытался произнести какие-то слова.

Ветер усилился, из-за туч выглянула луна, сделав пляску теней на поляне, ещё причудливей. Кроны деревьев раскачивались, шелестели листва и травы.

Дарья улыбнулась. Она чувствовала себя хозяйкой леса, властительницей ночи, способной разгонять тучи и управлять ветром. Удивительное ощущение. В нём было что-то колдовское, сатанинское, запретное. Даже аппетит неожиданно проснулся: очень хотелось чего-то сладкого, пирожных или шоколадных конфет.

Она похлопала Пастуха по морщинистой щеке.

- У тебя есть ещё время помереть от инфаркта. Несколько минут.

Собрав остатки сил, старик прохрипел в ответ:

- П... проклинаю!

- Проклинаешь? - с наигранной укоризной промолвила Дарья. - Ну-ну...