- Не нужно со мной так, - на лице Глафиры отразилась обида. Но только на миг. - Я этого не заслуживаю. Вы и Алексея так выгоняли? Я же вижу, вы пытаетесь обидеть меня, но вам от этого самой больно.

После её слов воцарилась тишина. Дарья смутилась, виновато потупила взгляд.

- Простите, - наконец промолвила она. - Не знаю, что на меня нашло. Просто... я сегодня чувствую себя другим человеком. Не лучшим человеком. И знаете, Глафира, вам я скажу правду, - её пальцы принялись терзать кожуру апельсина, голос повысился: - Те, кто убил Киру, скоро за всё поплатятся!

- Бог мой! - выдохнула Глафира. - Их поймали?

- Я знаю, где они сейчас, - Дарья заговорила с пылом: - Отличная новость, верно? Просто отличная! У меня на них большие планы, хорошие такие планы, дорогая Глафира. Я заставлю их страдать! Я лично заставлю их мучиться! И прошу вас, не говорите мне прописную истину, что месть иссушает душу. Там иссушать больше нечего. Пустота. Пустыня бескрайняя. Я помню, что стало с вашей дочкой, помню про того доктора, которого вы простили. Но у меня другая ситуация, вы должны это понять. Я как никто заслуживаю мести, это всё, что у меня теперь есть. Пожалуйста, не смейте меня отговаривать...

- И не собиралась, - чётко сказала Глафира, чем удивила Дарью. - Кто я такая, чтобы вас отговаривать? У меня нет такого права. Делайте, что задумали, Даша.

Она хорошо помнила свои чувства, когда сама жила местью. Тот доктор казался ей олицетворением зла. Доктор, который всего лишь допустил ошибку. А убийцы Киры... Для Дарьи месть спасение. В ином случае она зачахнет и, возможно, с собой покончит, лечение временем - не для неё. Пускай будет месть. Гнев лучше отчаяния. Злость - во спасение, ярость - как лекарство. Отговаривать, упрекать, взывать к милосердию - вот что сейчас настоящая жестокость.

Дарья вскочила со стула, подбежала к Глафире и крепко обняла её. Она и сама не предполагала, насколько важно для неё было получить благословение от этой женщины. Словно благословение матери.

- Спасибо вам. Но прошу, выполните мою просьбу, не приходите сюда больше. Когда я на вас смотрю, у меня появляются сомнения, а я не желаю сомневаться. Вы слишком добрая, слишком прекрасная для этого проклятого дома. Вы как ангел, от вас сияние исходит. Смилуйтесь надо мной и больше не приходите, не отнимайте у меня мою злость.

- Хорошо, девочка, хорошо, - заверила Глафира, поглаживая её по голове.

Они долго стояли, обнявшись посреди кухни. С подоконника на них сонно взирала кошка Ириска. Дарья, наконец, отстранилась от Глафиры, повернулась к ней спиной и закрыла саднящие от слёз глаза. Она услышала вздох, тихий звук удаляющихся шагов... Вот и всё. Ещё одна ниточка оборвана, Ангел ушёл, не прощаясь.

- Как трогательно, мамочка. Это было ну просто ужасно трогательно! Я бы расплакалась, да не умею.

Дарья оглянулась, но увидела лишь серое облачко возле стола, которое мигом растворилось в воздухе. "Ангел ушёл, зато демон никуда не делся, - подумала она. - И это правильно".

***

После ухода Глафиры Дарья смыла в унитаз все таблетки успокоительного, им больше не было места в этом доме. Вылила из пузырька валерианку, выбросила ромашковый чай.

А потом позвонил Константин. Он сообщил, что в доме тридцать три проживают два брата, Виктор и Семён Агафоновы. Оба долгое время работали в коллекторском агентстве, но год назад их со скандалом уволили: покалечили должника, агентству пришлось раскошелиться, чтобы замять дело. Это пока всё, что удалось выяснить, но Константин больше не сомневался: Агафоновы те самые ублюдки, что убили Киру. По телефону его голос походил на шипение змея, и Дарье пришлось напомнить ему про данное обещание. "Не беспокойся, - мрачно ответил он, - я своё слово держу.