– Пожалуйста, Джонни...

– Это уже немного лучше, чем «Ох, Джонни». Он доверяет мне и сейчас, несмотря на все происшедшее. Только, пожалуйста, ни слова ему о нашем разговоре. Я ведь обещал ему никому ничего не рассказывать. Обещаешь?

– Обещаю.

– Твой отец не очень‑то общителен последние два месяца. Причина ясна. В моем положении я не могу задавать ему вопросы. А тебе задам. Что вы знаете о ней с тех пор, как она уехала домой в Марсель три месяца назад?

– Ничего. Ничегошеньки, – проговорила Мэри, положив свою руку на его. – А ведь раньше она звонила по телефону ежедневно, писала каждую неделю...

– И твой отец уже все испробовал?

– Папа миллионер. Неужели ты думаешь, что он не использовал все возможности?

– Я тоже так думаю. Что я могу для вас сделать?

Мэри побарабанила пальцами по столу и, взглянув на него, тихо произнесла:

– В твоих силах устранить другую причину его беспокойства.

– В моих?

Мэри кивнула.

Мак‑Элпайн в этот момент очень энергично изучал другую причину своего беспокойства. Он и Даннет остановились перед дверью гостиничного номера, Мак‑Элпайн вставил ключ в замочную скважину. Даннет с опаской огляделся и сказал:

– Не думаю, что дежурный администратор поверил хоть одному вашему слову.

– Ну и что? – Мак‑Элпайн повернул ключ в замке. – Я хотел получить ключ от номера Джонни, и я его получил, не так ли?

– А если бы вам его не дали?

– Я бы взломал эту чертову дверь. Я уже однажды это сделал, помните?

Они вошли в номер, заперли за собой дверь и оглядели все сначала с порога. Потом безмолвно и методично принялись осматривать комнату Харлоу, заглядывая во все мыслимые и немыслимые места, которых в гостиничных номерах, как известно, не так уж много. Три минуты, и осмотр закончился, он был настолько же успешным, насколько и малоутешительным. Двое мужчин удрученно разглядывали находки, принадлежавшие Харлоу, – четыре полные бутылки шотландского виски и пятую, наполовину пустую. Они обменялись взглядами, и Даннет выразил коротко чувства, общие для обоих.

– Иисус! – сказал он.

Мак‑Элпайн только кивнул. Он вообще не смог произнести ни слова, и все это из‑за обстоятельств, в которые сам себя поставил. Он сам принял решение дать Харлоу последний шанс, и в то же время сейчас перед ним были все доказательства необходимости немедленного увольнения Харлоу.

– Так что же делать? – спросил Даннет.

– Мы заберем эту чертову отраву с собой – вот что мы сделаем. – Глаза Мак‑Элпайна сузились, голос звучал напряженно.

– Но он сразу заметит их отсутствие. Насколько нам известно, вернувшись, он первым делом наведается к своим бутылочкам.

– Ну так и что? Даже если он обнаружит их отсутствие? Не бросится же он к администратору и не завопит: «Я Джонни Харлоу. И у меня только что украли пять бутылок шотландского виски из номера». Он ничего не сделает и ничего не скажет.

– Конечно, он ничего не скажет. Только что он подумает при этом?

– А кого интересуют мысли начинающего алкоголика? К тому же на нас уж точно никто не подумает. Ведь если бы это сделали мы, то на него сразу должны были бы посыпаться наказания. Так что же нам делать дальше? Пока мы не скажем ему ни слова. Поэтому он будет считать, что кражу совершил случайный вор. Может, даже кто‑то из команды, где найдется кое‑кто, способный на мелкую кражу.

– Значит, ему уже нельзя помочь ни в малой степени?

– Маленькие поблажки закончились. Будь он трижды проклят!

– Поздно уже, милая Мэри, – сказал Харлоу.