Её «Вот и всё!» прозвучало жестче, чем она хотела — словно громкий стук двери, с которой её захлопывает один из собеседников, не желая даже выслушать возражений другого. Сама того не заметив, она отодвинулась от него в другую часть бассейнчика. Её поза теперь излучала напряжение стрелы на натянутой тетиве.

В миг, в который у неё вырвались эти слова, она о них пожалела. Но так и не могла придумать других, которые бы подошли лучше. «Прости, но тебе не надо было заставать меня врасплох и загонять в угол. Тебе вообще не следовало говорить всего этого» — воззвала она к нему взглядом, отчаянно надеясь, что он правильно прочтёт его.

Вопреки её опасениям — Рикардо не ощутил себя огорошенным такой реакцией. В его взгляде осталась всё та же мягкая, но решительная страсть, которой он дал волю, не считаясь с последствиями. И хоть он явно понял, что на неё бессмысленно и вредно давить, но он не готов был и отступить.

— Но ведь пока ещё — мы с тобой здесь. Вместе, — сказал он тихо.

— Да. Я рада этому, — ответила она, заставив себя расслабить мышцы и немного сократить дистанцию, установившуюся между ними. — И предлагаю тебе также радоваться этому, а не отравлять эти минуты деструктивными мыслями о том, чего всё равно не может быть. Или, может быть, ты хочешь устроить представление для папарацци? Они были бы в восторге. Так и вижу эти заголовки в прессе: «Самый завидный жених Бразилии связал свою судьбу со скандальной астронавткой».

— На кого на кого, а на них мне плевать. Меня и так уже называли в прессе и ангелом, и демоном. Ничего бы особо не изменилось. Но я очень хотел бы обращаться с тобой так, как ты того заслуживаешь, Саша. Ты — не из тех женщин, кого запускают к себе через «чёрный ход». Ты — та, кого встречают верхом на белом коне или лимузине, и подвозят к парадному крыльцу. И я хотел бы, чтобы ты чувствовала это, знала это…

— Тебе не нужно ничего мне доказывать, Рикардо. Я не жду от тебя никаких жестов. Так что пусть твой белый конь, если он у тебя правда есть, мирно пасётся дальше на твоём поле для гольфа. К чему всё это? Пустые напыщенные ритуалы, за которыми нет содержимого? Торжественные клятвы, которым заведомо не суждено быть исполненными? Ты сам сказал, у нас не так много времени. Так давай лучше потратим его на что-то действительно приятное.

Она придвинулась к нему ближе, решительно намереваясь поставить в этом объяснении точку единственным способом, который способен был сказать то, для чего ещё не придуманы слова. Но он — возможно, впервые за время их встреч — не ответил на этот её очевидный призыв.

Некоторое время мужчина молчал, размышляя о чём-то и, казалось, подыскивая новые аргументы, чтобы возразить ей. Она догадалась, куда его увели мысли, даже немного раньше, чем он успел высказать их вслух. Жаль, не успела его остановить.

— А ты не хотела бы оставить здесь после себя?..

— Ты серьёзно?! — угадав последнее слово, возмутилась она.

Её выдержки не хватило на то, чтобы остаться в джакузи. Уже в следующую секунду она была снаружи — вначале расхаживая по палубе не стесняясь своей наготы, а затем — рассерженным жестом схватив наконец полотенце.

— Об этом и речи быть не может! Родить ребёнка и оставить его, ещё младенцем, здесь?! Это было бы вершиной эгоизма, безответственности и жестокости — по отношению к ни в чём не повинному человеку, которого я бросила на произвол судьбы, и по отношению ко мне самой! Я — выросла без матери и без отца, Рикардо! Ты не можешь предлагать мне заставить ещё одного человека пережить то же самое!

— А что — лучше вообще не позволить этому человеку появиться? — не смутившись, спросил он.