— Знаешь, — прошептала Саша, с наслаждением растягивая спину и высовывая кончики пальцев ног из наполненного ароматной пеной мини-бассейна джакузи, расположенного в носовой части лодки. — В космосе нельзя помыться. Там ты только обтираешься влажными полотенцами. Я провела почти полтора года в таком режиме, когда работала в RPS. Даже обыкновенный душ казался мне тогда мечтой.

— Наша планета — не так уж плоха, не находишь? — улыбнулся в ответ Рикардо.

Он полулежал, раскинув руки, со спокойной уверенностью льва, отдыхающего в тени после охоты. В такие моменты его глаза, похожие на два солнечных диска во время затмения, не застилала невидимая электронная пелена — они принадлежали лишь ей одной. При взгляде на тёмные волосы на груди мужчины, между которыми сейчас застыли капельки пены, по телу Тёрнер прошла волна тепла. Вибрации внутри были спокойными и едва ощутимыми. Ведь их неспешной беседе предшествовало долгое занятие любовью — здесь же, в джакузи. Возможно, кто-то следил за ними в тот момент с дронов и спутников. Но Рикардо шепнул ей на ухо «Плевать на всех». И они отдались страсти с озорным огоньком бесстыдных эксгибиционистов, которым вероятность быть замеченными лишь щекотала нервы.

— Да, мы неплохо сумели приспособить её для себя за несколько десятков тысяч лет, — согласилась Саша, отвечая на вопрос Гизу. — Жаль, почти всё остальное попутно пришлось уничтожить.

— И всё-таки ты не намерена дать этой уютной планетке ещё один шанс? — приподнял брови мужчина, нарушая негласную договорённость разделять тему их отношений и Сашиного неминуемого отлёта с этой планеты, будто эти темы никак не пересекаются.

Её участие в экспедиции означало, что они не смогут быть вместе долго вне зависимости от того, во что успеют трансформироваться их отношения и какие чувства породят в каждом из них к моменту, когда кораблю настанет час покинуть космопорт. Эта простая на первый взгляд мысль при её более детальной пальпации отдавала каким-то гнетущим неумолимым роком и вызывала в душе пронизывающий холод. Она просыпалась в сознании Саши нечасто, но всегда не к месту и не ко времени, и бывала настолько неприятна, что порой заставляла Сашу избегать новых встреч с Рикардо.

Однако бегство от любых контактов с человеком, к которому её всё сильнее тянуло, вызывало ещё менее приятный букет эмоций. Ведь это бегство означало сразу две вещи, которые она категорически не желала перед собой признавать. Во-первых — что её чувства настолько сильны, что она боится потерять из-за них голову. Во-вторых — что её фанатичная преданность проекту и решимость совершить рейс в один конец, билет на который она приобрела уже давно, не так уж непоколебимы, если подвергнуть их серьёзным испытаниям. Это означало, что в сокровенной глубине её души, в лучших традициях презираемых ею мыльных опер и ток-шоу, живёт тяга к простому женскому счастью, способная пересилить тягу к звёздам. А всё то, что она привыкла считать смыслом своей жизни и признаком собственной уникальности — лишь заполняло пустоту, предназначенную для простого и вечного.

Не в силах признать этого, она перестала бегать от Рикардо. Убедила себя, что отношения, которым заведомо отмерен судьбой известный промежуток времени, могут быть более свободными, честными и искренними, чем те, что развиваются в тени претенциозных клятв о вечной любви. Внушила себе, что способна просто наслаждаться этой связью столько, сколько она продлится, а затем — легко распрощаться и отпустить вместе со всем остальным, что держит её на этой планете.

Правдой это было или самообманом — но она снова была здесь, с ним.