ЦУК являл собой отсек объёмом 6,2x4,3x4,3 метра в кормовой части корабля. В большинстве научно-фантастических произведений подобные места напоминали кокпит самолёта или капитанский мостик океанского лайнера, с обязательным наличием широких панорамных иллюминаторов, через которые капитан с командой могли задумчиво взирать на космические дали. В реальности же тут царила бы кромешная тьма, если бы не вмонтированные в поверхности лампы дневного света и свечение множества голографических дисплеев. Во всей обшивке «Пегаса» вообще не было ни одного иллюминатора — не нашлось достаточно прочных материалов, из которых они бы могли быть изготовлены, да и нужды в них не было.

Корабль был цельной обтекаемой стреловидной конструкцией, напоминающей перевёрнутый в горизонтальное положение гигантский обелиск. На нём не было ни единого выступа или выемки, которые могли бы нарушить его аэродинамику. Внутри же весь полезный объём был поделен на эргономичные отсеки, которые подрезали крылья фанатам космических опер своей скучной, заурядной практичностью, стерильной чистотой и отсутствием характерных признаков, которые позволяли бы именовать какие-либо из них «мостиком», «кают-компанией», «трюмом», «рубкой» или «камбузом». Если здешний интерьер и мог вызвать какие-то ассоциации, то это определённо не были ассоциации с морским судном. Скорей уж похожим образом выглядели внутренности лаборатории или термоядерной электростанции. Каждый квадратный сантиметр пространства использовался с умом, и был, как правило, нашпигован надёжно прикреплённым к поверхностям оборудованием, инструментом и инвентарём. Всё, на что мог упасть глаз, имело своё уникальное назначение, понятное посвященным, и стоило так дорого, что об этом лучше было не задумываться. Начинки ЦУК это касалось особенно.

На двух зеркальных друг к другу поверхностях отсека, которые, чтобы их возможно было отличить, были окрашены в синий и зелёный цвета, были размещены, в два ряда, по шесть кресел членов экипажа. Одно из них (центральное в первом ряду на «зелёной» поверхности) предназначалось капитану.

Слово «кресло» довольно неточно описывало угрожающего вида конструкцию, о которой шла речь. Гораздо больше это напоминало кокон. Человек надёжно фиксировался там в наполовину лежачем положении, и подключался к бортовому компьютеру напрямую через нейропорт, так как такой вид подключения считался надёжнее дистанционного. Каждое из «кресел», которые «росли» непосредственно из корабля, было начинено мощнейшей электроникой, приспособленной для широчайшего перечня манипуляций. Самыми банальными из них было экстренное введение в организм носителя раствора Петерсона, который мог помочь пережить кратковременную перегрузку до 40G, и запуск роя медицинских нанороботов, запрограммированных на оказание первой помощи.

Четыре поверхности свободные от «сидений» практически полностью состояли из панелей управления, сенсорных дисплеев, старомодных кнопок, рычагов, джойстиков, переключателей, тумблеров и рубильников. С помощью этих архаичных приспособлений можно было (во всяком случае, в теории) пытаться управлять кораблём мануально в маловероятном аварийном случае, если ИИ выйдет из строя, а члены экипажа утратят возможность отдавать кораблю команды с помощью нейроинтерфейса, голосовых и жестовых команд.

— Контрольная проверка щита, — объявила второй помощник Люсия Маркес, некогда пилот космолёта «Тирадентис», назначенная на должность по квоте бразильского космического агентства, AEB.

Люсия, занимающая кресло по левую руку от Саши, действовала в соответствии с протоколом, хотя все они и так видели по показаниям приборов в дополненной реальности, что комплексная система защиты корабля «Space Shell», которую было разрешено именовать просто «щитом», функционирует нормально.