Саша приоткрыла рот, но так и не нашлась с ответом. Они оба понимали, что она не сможет дать такой ответ, который что-либо изменил бы.

— Я прекрасно понимаю, что ты не в силах помешать этому, — продолжил Сай. — Я тоже не в силах. И никогда не был. Но я всё же попытаюсь. Ничего не делать я просто не могу. Ведь всё это происходит там, где и я сам появился на свет. Я и сам мог быть там, на месте этих несчастных.

— Я прекрасно понимаю тебя, Сай. И всё же я считаю, что не только вы должны этим заниматься. Китайцы — не полностью безразличны ко мнению мирового сообщества. Если давление по этому вопросу будет достаточно сильным…

— Именно поэтому мы сейчас тут. Поэтому я передам тебе все данные по этому вопросу, которые у меня есть. Я уверен, что они заинтересуют твоё руководство. Ведь речь идёт о вашем конкуренте.

— Это так, Сай. Но я не могу гарантировать, что наше руководство действительно станет предпринимать какие-то действия против «Синьцзы». Я ненавижу политику и дипломатию. Привыкла всегда рубить с плеча. Но мне приходится быть реалисткой. У нас с ними и так достаточно напряженные отношения из-за того, что на нас работает Лев Королёв, чьи мозги россияне считают своей государственной собственностью. Переходить от пассивной неприязни к активной вражде с таким могущественным противником… вряд ли моё руководство посчитает это мудрым.

По ироничной улыбке Сая Саша догадалась — он ожидал такого ответа.

— Поступайте с этими данными так, как считаете нужным, Саша, — закруглил он тему прежде, чем она продолжила оправдываться. — Я не требуют никаких обещаний.

Космолёт «Тирадентис». По пути к Земле.

16 ноября 2125 года. На Земле — около 11:00 по Гринвичу.

— Объявился? Где?! — спросила Саша с тревогой, вынырнув из затянувших её воспоминаний.

— На севере Чада, на нагорье Тибести, — ответила Мария.

Неделей ранее…

Нагорье Тибести, Чад, Центральная Африка.

09 ноября 2125 года. 07:30 по местному времени.

Могло показаться странным, что Сай в этот момент вспомнил о том разговоре с Сашей. Cлишком много времени и событий разделяли его нынешнее «сейчас» и их последнюю встречу, чтобы память о ней могла остаться свежа.

Наверное, Саю были просто нужны такие воспоминания. Так же они нужны солдатам, которые отправляются на войну, или морякам, отбывающим в дальнее плавание. Что-то сокровенное, очень личное, напоминающее о доме и о близких — будь то медальон с семейной фотографией, безделушка, смастерённая дочерью, или просто память о счастливых минутах. В таких амулетах, неважно, имеют ли они вещественную форму, или нематериальны, заключена необъяснимая сакральная сила. Они способны поддерживать в душе маленький огонёк, не позволяющий пасть духом даже в самые тяжкие минуты.

У Сая нет и никогда не было ни дома, ни семьи. Не было и причин думать, что он может обрести их в будущем. Его жизнь была бесконечной погоней, напряженной игрой в прятки, в которой места и люди проносились мимо него, подобно пейзажам за окном несущегося поезда, никогда не задерживаясь надолго. Из этого правила было лишь одно исключение. Пусть оно и существовало главным образом в его воображении.

Сай способен был мыслить трезво. Он понимал, что Саша вряд ли вспоминает о нём так же часто, и он не занимает в её мыслях столь же важного места. Он не был уверен, что им ещё когда-то предстоит встретиться. И уж тем более у него не было причин надеяться воскресить то, что когда-то начинало зарождаться между ними. Ведь этому «чему-то», ещё нежному, как бутон, он так и не позволил подрасти и укрепиться. Как из-за объективных преград, так и из-за своих подсознательных страхов и комплексов.