Однако сейчас всё это было неважно. Одной лишь мечты было достаточно, чтобы согреть изнутри, придать сил и решительности. А большего и не требовалось.

— Ну так как? Это то, что вы ищете? — вывел его из раздумий нетерпеливый вопрос.

Сай ответил не сразу. Ещё некоторое время он продолжал сосредоточенно смотреть в миниатюрный оптический прибор с очень большой кратностью, отдалённо похожий на снятый со снайперской винтовки оптический прицел.

В фокусе прибора была невзрачная на вид группа бетонных построек, ограждённая сетчатым забором с колючей проволокой, таящаяся среди скал. Лишь с правильного ракурса, и лишь в такую ясную погоду, как этим утром, таинственные постройки можно было разглядеть с такого огромного расстояния. Впрочем, Тибести — сухой и пустынный край. Ясные и безветренные дни здесь куда меньшая редкость, чем дожди. Для изнывающих от жары людей, животных и растений последние были редким благословением.

— Пока сложно сказать, — наконец ответил он, отрывая взор от объекта.

Со своим собеседником — мужчиной по имени Али, уроженцем этих мест — они понимали друг друга с помощью программ-переводчиков, которыми были оснащены их нейросети. К счастью, в современном мире эта технология, практически полностью нивелирующая языковой барьер, была распространена даже в самых удалённых уголках планеты.

— Это оно. Я вырос в этих местах и знаю, о чём говорю, — не спеша проговорил Али, хмуро глядя в сторону объекта.

Это был высокий и крепкий мужчина примерно сорока лет. Его кожа имела иссиня-чёрный цвет, характерный для многих народов Центральной Африки. Одетый в походную одежду, он походил бы на боевика какой-то повстанческой группировки, если бы добавить к портрету автомат. Впрочем, воспринимать его так заставляли главным образом стереотипы, которые всё ещё существовали у многих в отношении Африки — самого бурно развивающегося материка на Земле. На самом деле Али был менеджером по продажам, счастливым мужем и отцом троих детей, а с военным делом его связывала разве что память о полуторагодичной службе в армии в юности.

— Когда-то там был военный аванпост, — объяснил Али. — Ещё в 60-ых. Когда война с Ливией окончилась, оттуда забрали всё ценное и забросили. Жители деревни подходили, бывало, туда. Из любопытства. Но на территорию заходить боялись. Поговаривали, что там остались минные поля. Так она и стояла заброшенной. За столько лет на этой базе уже всё пришло в негодность. А пару лет назад наше правительство вдруг вспомнило о ней. Пригнали строительный батальон, кучу тяжелой техники. Вертолёты начали летать, дроны. Само собой, от местных такую суету скрыть было невозможно. Так один военный начальник с нехилыми такими погонами, наведался к старосте. Объяснил, что строят там, мол, военный объект, ужасно секретный. Китайцы, мол, помогают. Приказал строго-настрого, чтобы местные об этом помалкивали. Иначе, сказал, будут считаться государственными изменниками и шпионами. А будут молчать и сотрудничать — так власти, мол, подсобят, и деревню включат вне очереди в ООН-овскую программу по рекультивации опустыненных земель. Так крепко их обработали, что мой старик об этом за два года ни разу не обмолвился. Молчал как партизан. А ведь я с ним каждую неделю созванивался, и проведывал, бывало. М-да. Это они умеют. Спецслужбы-то.

Слушая Али, Сай в который уже раз подумал, сколь огромное значение в жизни имеет везение. Долгие месяцы кропотливых поисков были безрезультатны. И такими же могли бы оказаться ещё долгие годы, если бы один дядька из близлежащей деревни не решил поделиться своим беспокойством со старшим сыном, живущим в Нджамене. И если бы у того случайно не оказалось знакомого, у которого тот решил спросить совета. И если бы этот знакомый не вывел его через нескольких посредников на одного из товарищей Сая.