Но что нас сталкивает из раза в раз. Что заставляет нас уничтожать друг друга. Почему мы не можем идти дальше? Что должно измениться, чтобы дальнейшее развитие стало возможным?

— Великая Тьма! — крикнул я во всю мощь своих лёгких. — Услышь меня и приди сюда!

Ничего не произошло. Собственно, я и не ожидал, что она откликнется. Но попробовать было можно, не так ли?

— Ты что делаешь? — побледнев, спросила у меня мама. — Не буди лихо, пока оно тихо!

— Сдохни! — кричал Хаос, тесня меня к стене, пока я предавался глубинным размышлениям.

— Взять его, — чуть ли не со слезами в голосе проговорил император, видимо, не уловив сути нашего разговора. — Убейте моего сына.

— Нельзя! — рыкнул я на него. — Так вы уничтожите всё живое. Нельзя! Я думаю, что можно сделать.

— Может быть, заморозим его? — предложил Воронцов, кивнув на кружащегося в смертельном танце Хаоса. — Погрузим в стазис, чтобы не рыпался, пока мы что-нибудь придумываем.

При этих словах у него в руке появился артефакт, внутри отливающий ледяной стужей.

С пренебрежительной улыбочкой мой противник направил на Воронцова меч, и Владимир Юрьевич тут же превратился в горстку серого праха.

— Не смей! — зарычал я, начав сумасшедшую контратаку. — Не трогай моих друзей!

— А что ты мне сделаешь? — плюнул мне в лицо тот.

С благодарностью я отметил, что мама сразу ринулась к тому, что осталось от Воронцова. Хотелось надеяться, что она сможет повернуть некоторые процессы вспять. А сам от всей души начал теснить Хаоса к противоположной стене. Информация, которой с нами поделилась мама, мне помогла поверить в себя, поэтому теперь мне было не страшно биться. Я всё равно смогу победить.

Но это никак не приблизило бы меня к полной победе и последующему развитию всего живого. А именно это, как оказалось, и было моей целью. Самая большая трудность на данный момент заключалась в том, что мы с Хаосом должны были выжить оба, а он изо всех сил стремился погибнуть и тем самым вернуть цепь событий к самому началу.

— Слушай, — сказал я, блокировав очередной его удар и попытавшись задержать на некоторое время. — Разве тебе не интересно, что может произойти дальше? Давай, ты остановишься, и мы вместе отправимся в новую эпоху, которую никто из нас ещё не видел!

— Ну нет, — ощерился на это Хаос, и я заметил, как пострашнело лицо цесаревича, который был весьма милым молодым человеком. — Я точно знаю, что ты не нужен этому миру. И даже, если остановить тебя можно лишь моей смертью, я с удовольствием проткну самого себя этим мечом.

— Что же ты такой тупой-то? — с раздражением проговорил я, глядя ему прямо в глаза. — Почему с тобой нельзя договориться? Ты же пойми, вся твоя сущность напрямую связана с материей. Ты заставляешь хаотично двигаться атомы, молекулы, звёзды, галактики, события. Ты работаешь на том же уровне, что и я. Но почему-то поклоняешься стерильности, где ничего для тебя нет.

— Конечно, — с достоинством заявил мой противник. — Мать создала меня для того, чтобы помешать вашим планам! Если бы не я, вы бы давно избавились от неё!

— Ты не прав, — ответил я, наконец, поняв его мотивацию. — Великая Тьма — часть всего сущего. В чём-то мерило всего того, что есть.

— Да, только места ей практически нет, — оскалился Хаос и кинулся в контратаку с таким энтузиазмом, словно где-то раздобыл новые силы.