— А что за ноты?

— До диез — ля — фа диез — ля.

— Какая-то чепуха.

— Вы ошибаетесь. В них таится вполне ясный смысл, — Кседзовский допил кофе и пояснил: — Мы уже знаем с вами, что Минору оставили чёрную метку на оконном стекле. Вот я и подумал, что эти ноты тоже должны были иметь чёткий смысл. И вчера ночью я всё понял. Не буду вдаваться в детали, но они означают древнеримскую эпитафию VIXI — «я жил», или «моя жизнь закончена». Это почти тоже, что и «mors» в комнате Минора. Сия эпитафия была популярна и в средние века. Я уверен в том, что господин Ардашев уже расшифровал музыкальную угрозу и теперь пытается отыскать убийцу.

— А зачем ему это нужно?

— Минор, скорее всего, был им завербован. И он хочет выяснить, кто и зачем его прикончил.

— Вы утверждаете, что старый большевик Михаил Иосифович Минор, не раз доказавший свою преданность партии, был скрытый враг? — ошалело выпучив глаза, спросил Стародворский.

— У него не было выбора. Я проверил, заключённые им сделки от имени представительства, кстати, подписанные вами, и пришёл к выводу, что он бессовестно обворовывал наше молодое государство.

— Господи, вы меня огорошили. Как же так? Столько лет Михаил Иосифович был честен, предан… И на тебе!

— Ревизор, который должен скоро приехать, без особого труда подтвердит мои слова.

— Я и так вам верю, Константин Юрьевич.

— Думаю, это стало известно Ардашеву, и он его завербовал.

— Но откуда Ардашев мог знать о проделках Минора? — Стародворский поднял глаза на собеседника и спросил: — Он же не имел доступа к документам.

— Вероятно, от своего агента, который либо сам внедрён в наше представительство, либо имеет другого агента, сидящего в «Петербургской гостинице».

— По-вашему, у нас засел вражеский лазутчик? — слегка нахмурившись, спросил дипломат.

— К сожалению, это так.

— Но как определить, кто он?

— Для этого надо установить негласную слежку за Ардашевым. Он выведет нас на своего человека. Но сначала неплохо бы отыскать самого бывшего присяжного поверенного. В Ревеле не так много гостиниц. Я протелефонировал в каждую и мне сообщили, что Ардашев останавливался в отеле «Рояль», но недавно съехал. Видимо, полицейский инспектор рассказал ему, что назвал нам его фамилию. Клим Пантелеевич — известный конспиратор. Если ляжет на дно — не отыщешь.

— Не удивлюсь, если узнаю, что Оржих предатель. Бесконечные пьянки, разврат… От него можно ждать чего угодно.

— Он первый, кого я начал проверять. Однако, пока у меня нет причин для его подозрений. Возможно, агент Ардашева вполне порядочный и незаметный служащий. Как говорят англичане: «Still waters run deep».

— Так чаше всего и бывает.

— Если Минор был агентом Ардашева, тогда, выходит, что ему известно о всей нашей операции с царским золотом? — потерев лоб, предположил Стародворский.

— Совершенно верно. Поэтому его надо обязательно найти.

Ксендзовский поднялся подошёл к двери в углу номера и подёргал за ручку.

Она оказалась заперта.

— Куда ведёт эта дверь?

— В соседний номер. Это чулан для багажа. Он мне не нужен, и я попросил его закрыть, — пояснил постоялец.