|
— А теперь? — А теперь — как Саший там же, — фыркнул вор, вставая. Помимо булок Жар разжился травяными цигарками и, прежде чем выйти на крыльцо, сунулся в печку и прикурил от уголька. — Хочешь? — Вор показал возвращающемуся Альку еще одну коричневую палочку. Саврянин поглядел на нее, как на дохлую мышь. — От этой дряни только мозги черствеют и дыхалка садится. — Ерунда, у нас в веске все батраки курили. — Жар с шиком затянулся и вытаращил глаза: цигарка оказалась крепче тех, к которым он привык, аж в носу защипало. — Оно и видно. — Так, может, я оскорбляю взор вашего тсарского величества? — издевательски поинтересовался вор. — Да нет, кури, — равнодушно позволил Альк. — Я мизантроп. Чем скорее все вы сдохнете, тем лучше. Жар закашлялся, затушил цигарку о стену и бросил в бурьян. — Слушай, ну вот как с тобой разговаривать?! — Не разговаривай. — Альк тем не менее задержался на крыльце. Не дожидаясь обеда, надкусил пирожок. Сильно запахло тушеной капустой с луком. — Где взял? — завистливо спросил вор. В молельню, если праздника не случалось, несли еду попроще, похуже. — Хозяйка угостила. — С чего бы это? — Откуда я знаю? Шла мимо, поздоровалась и дала. — Кинь немедленно! — в притворном ужасе воскликнул Жар. — Он наверняка с крысиным ядом! Саврянин кинул… подгоревшую корку в вора — и переступил порог. — Да ну, — неуверенно сказала Рыска. — Зачем ей Алька травить? Наверное, остались нераспроданные, а самой уже в горло не лезет. — Могла бы угостить кого-нибудь более достойного. — А ты ей забор починил?! — Он тоже не чинит! Девушка махнула рукой и начала накрывать на стол. — Слушай, парень, дело есть! Альк, не поворачивая головы, удостоил Сиву приподнятой бровью. Наемник выбрал не самое удачное время для задушевных разговоров: вечер, когда посетители снуют туда-сюда и вышибале нужно постоянно быть начеку. — В общем, так, — заторопился Сива, поняв намек. — Мне тут работенку предложили, но одному боязно браться, «спина»[5] нужна. — А чего ко мне-то пришел? — Альк выставил ногу, не давая годовалому ползунку перебраться через порог и кувыркнуться с крыльца в грязь. Поглощенные ужином родители ничего не замечали, положившись на Хольгу, которой якобы полагалось хранить безвинных детей. Богиня выполняла свои обязанности спустя рукава, ребенка в кормильню принесли уже с синяком на лбу. — Дружков мало? — Дерешься здорово, — честно сказал наемник. — А дело серьезное. И опасное. — Какое? Сива неожиданно замялся. — Только ты это, не смейся, — предупредил он. — Я похож на весельчака? — буркнул белокосый, приподнимая малыша за шиворот и разворачивая в другую сторону, седьмой раз за эту лучину. Ребенок радостно взвизгнул и, как жук, пополз в обратном направлении. — Ты похож на саврянина, — прямо брякнул наемник. — А у вас, говорят, ничего святого нет. |
