|
Трехцветная, ишь! В округе это самая желанная масть была, считалось — удачу приносит. А они ее — красить! Скол и пятно, впрочем, были на месте. — Надо ее в речку на полчасика загнать, — предложил вор. — Чтоб отмокла. — Или подождать, покуда линять начнет, — ехидно предложил голова, заглядывая корове под брюхо. Точно — бородавка. Да, такие мелочи только хозяйка знать может. — А до этого кормить-поить вас от пуза, да? — Нет! Отдайте наших коров, а то к судье жаловаться пойдем! — запальчиво припугнула Рыска. Жар с Альком переглянулись: ничего подобного у них в планах не было. Но на голову это произвело впечатление. Он в отличие от Рыски знал, чем грозит подобная тяжба: неделя разбирательства, в течение которой судью надобно всячески улещивать, носить «напоминаньица» о деле, а если в твою пользу решит, то еще и «благодарствование». Совершенно добровольное, разумеется, но не забывая, что когда-нибудь ты можешь снова перед этим судьей предстать. — А божий суд вас устроит? — осторожно спросил голова. — Конечно! — запальчиво согласилась девушка. Уж боги-то точно знают, кто прав, а кто виноват! Жар трагично хлопнул ладонью по лбу. Местных обычаев он не знал, но жизненный опыт подсказывал ему, что если с судьей еще как-то можно договориться, то богов куском сала и десятком яиц не задобришь — у них свои прихоти. Вид у головы стал подозрительно довольный. Он обернулся к скалящимся весчанам и скомандовал: — Выводи телегу! Приободрившийся «скотокрад» первым кинулся исполнять приказ. Из общинного амбара торопко выкатили старую, рассохшуюся и жалобно скрипящую телегу — хуже Рыска только в Приболотье видела. Запрягли в нее (без тщания, только хомут накинули) Милку и погнали в гору, прямо по цветущему разнотравью. Голова поманил озадаченных гостей следом, да еще половина весчан за ними увязалась. Остальные толпой повалили вправо, вдоль подножия холма. — А куда это мы? — Щас увидите… С другой стороны гора оказалась еще круче, почти обрыв. Далеко внизу, почти у самого подножия, выступали из реденького утреннего тумана две каменные глыбы — левая пониже и покруглее, правая острая и высокая. На ней сидела сорока, любовно перебирая по перышку развернутое крыло. — Вот, — гордо показал на каменюки голова. — Слева Хольга, справа — Саший. — И как же они нас судить будут? — не понял Жар. — А очень просто! — Мужик махнул рукой, и весчане принялись выпрягать из телеги корову. — Сейчас оглобли снимем, посадим в телегу кого-нибудь из вас и с горки пустим. Если меж камней впишетесь — невинны. — А почему нас, а не его?! — возмущенно перебил Жар. — Вы истцы, а он ответчик, — пояснил голова. — Это ж вам божий суд нужен. Так что выбирайте промеж собой, кто в телегу ляжет. Если Хольга его приголубит, значит, не совсем уж конченый был человек, ответчик его простить и за свой счет похоронить должен. Ну а если Саший — прям как есть ракам бросим. Альк задумчиво прикинул ширину прохода. — А если вообще мимо проскочит? — Не проскочит, — уверенно возразил голова. — Дорога накатанная. — Многих спустили? — Случалось, — неопределенно ответил мужик. |
