|
Где теперь тот чернявый-сладкоголосый, только Хольга с Сашием знают! — А я тебе говорила — давай у Паная из Зеленого Луга сторгуем! — тихо, но отчетливо прошипел за воротами злющий-презлющий женский голос — С твоим счастьем… Поехал к свату свинью колоть, а вернулся с крадеными коровами! Лучше б сам на тот нож напоролся! Ворота наконец распахнулись. — Заходите, — угрюмо предложил мужик — тот, что первым начал разговор. — Потолкуем. — А кто тут у вас главный? — Жар заглянул за околицу, и заходить в веску ему сразу расхотелось: народу у ворот собралось человек сорок, в основном крепких парней, соскучившихся по кулачным боям. — Я. — Мужик поправил кожаный тисненый пояс головы, надетый поверх простой, запорошенной сеном одежды. — А вы кто такие будете? Жар покосился на Рыску и почти честно ответил: — Бывшие батраки, отработали положенное и новый дом себе ищем. Зашли в кормильню перекусить, а коровки-то, потом и кровью заслуженные, тю-тю! Хорошо, добрые люди подсказали, в какую сторону их угнали, второй день догоняем! — Этот тоже — батрак? — подозрительно покосился на Алька голова. — Нет, хозяин наш, — опять-таки не солгал вор, но произнес это так ехидно, что мужик только хмыкнул, разглядывая небритого полуголого саврянина в мятых, грязных и обмахрившихся штанах. Одна из коров замычала, привлекая к себе общее внимание. Поводья держала низенькая и пухлая, как булочка, женщина, злобно и настороженно глядевшая на чужаков. Видать, жена «скотокрада». — Что, точно ваши? — уточнил голова. — Точно! — просияла Рыска. — А чем докажете? — Вон та черная — крашеная! — ткнула пальцем девушка. — Милка, Милочка! Корова повернула к ней морду, приветственно махнула ушами. — Милкой каждую пятую корову зовут, — ревниво буркнул «скотокрад». — А еще у нее скол сбоку на левом роге, с медьку! — Это ты сейчас только углядела! — «Скотокрад» с женой поспешили загородить Милку спинами, но Рыска вдохновенно продолжала: — И на левом ухе изнутри серое пятно, как боб, а на вымени под самым пузом бородавка! — Цыц! — Голова осторожно поскреб коровий бок ногтем. Милка вздрогнула и махнула хвостом, пришлепнув «муху». Мужик с шипением потряс кистью. — Шкура как шкура… — Послюните, — посоветовал Жар. Голова с еще большей опаской плюнул на корову, совсем обидевшуюся и попятившуюся, сколько узда позволяла. Снова потер. Палец чуток потемнел, но это и от дорожной пыли могло случиться. — Хорошо взялась, — со смесью гордости и досады пробормотал Жар. — Вы с другой стороны попробуйте, — умоляюще попросила Рыска, чувствуя себя исключительно глупо. — Там цыган красил. Глаза у головы совсем ошалели. Красить собственную корову, да еще с помощью цыган?! — Зачем? — Ну… так, — смутилась Рыска. — На спор. И чтоб красивее было. — А какая она раньше была? — Трехцветная! Если б не уверенный вид чужаков, голова давно выставил бы их вон. |
