|
Но разве поверила бы она ему? Возможно, что и да. Но что в этом случае она бы сделала? Ответ очевиден: послала бы за кавалерией Соединенных Штатов, смела бы Потерянный Легион с лица Земли, а потом бы долго и безутешно рыдала над останками безвестного поэта. Так что гораздо разумнее держать свою веселую информацию при себе. И все же остается ряд небольших осложнений. Таких как выбор, например: швырнуть атомную гранату в зал заседаний палаты общин в ближайшие, если словам Леандера можно верить, три дня или не швырнуть — а просто ждать, когда кто-то нажмет красную кнопку. Все это действительно удручало. А наиболее удручающим было то, что Дайон в самом деле не знал, что он собирается делать, если вообще собирается. Да, он хотел свергнуть доминант. Но можно ли добиться этого, подняв на воздух шестьсот парламентских болтунов? И разве Дон-Кихот не вправе сам выбрать ветряные мельницы, с которыми ему предстоит сражаться? — Я думаю слишком много, — сказал Дайон вслух, все еще созерцая ужасную кровавую драму, разворачивавшуюся на экране. — А чувствую слишком мало, — немного подумав, добавил он. Опустошив бутылку пива, Дайон бросил ее в открывшуюся дыру и достал новую. — Cogito, ergo, ['Мыслю, следовательно.. (лат.) Начало знаменитого изречения Рене Декарта: «Cogito, ergo, sum» («Мыслю, следовательно, существую»)] кое-что, — заметил он решительно как раз в тот момент, когда молодой немецкий солдат, проткнувший штыком французского офицера, стал молить труп о прощении. Экран тридцать на двадцать был полон увечий, боли и смерти. Дайон чувствовал себя буквально утонувшим в крови, но это не мешало ему продолжать методично приканчивать коробку пива. Просмотрев две трети фильма и опорожнив наполовину последнюю бутылку, он приступил к обдумыванию грандиозной возможности заказать еще одну коробку, когда ему неожиданно помешал телефон. Некоторое время Дайон как зачарованный слушал звонок, играя с мыслью изменить всю последующую историю человечества, просто не отреагировав на него. Но любопытство победило. Он переключился на прием, и на экране почти сразу появилось лицо Леандера Смита. Очевидно, тот звонил из уличного автомата. — Привет, спаситель, — сказал Леандер весело. — Спокойной ночи, ублюдок, — быстро ответил Дайон, протягивая руку к выключателю. — У тебя свойство быть одновременно и абсолютно нежеланным и абсолютно незваным гостем. Я шагаю сквозь ад Западного фронта я не нуждаюсь ни в чье» помощи. Как, Стоупс тебя побери, ты умеешь всегда вторгаться в мой пересыхающий поток сознания? — Погоди с этим, — сказал Леандер, увидев, что Дайон потянулся к переключателю. Смит поднял табакерку так, чтобы его собеседник увидел палец, осторожно прикоснувшийся к красной кнопке: — Ты же не выключишь меня, старина, не правда ли? — Да, шут гороховый. Если и ты в свою очередь не выключишь меня. Леандер улыбнулся: — Esprit de corps [корпоративный дух (фр.)]. Мне это нравится. Сейчас его так недостает... Ты один, надеюсь? — Твои надежды не беспочвенны. Добрая доминанта отправилась ненадолго прошвырнуться по Европе. А теперь говори, что тебе надо, и возвращайся в ад. — Мы должны встретиться, братец призрак. — Я еще не забыл твой юмор в туманном парке. — Это хорошо. День уже назначен. — Да принесет этот день нам наш дневной хлеб и простит нам наши прегрешения... Кто же играет с остатком моей жизни? — Верховное командование, дорогой. Пути его таинственны и неисповедимы. — И его неслучайный приказ должен быть выполнен любой ценой, — подхватил Дайон. — Итак, жить мне осталось меньше, но зато я могу смеяться громче. Очень интересно. Ну а теперь позволь мне вернуться к моей маленькой сказке, и я обещаю тебе прекрасную ночь. |
