Ну правда, чем ей убогие насолили?

  Ладно,   протянула я, упершись локтями в колени. – Каково было расти в аду?

  Да.

Я записала ответ, чтобы не упустить ни единого слова, ни единого слога. У журналистов от такого могут возникнуть большие проблемы.

  Прекрасно. И, пока мы не сменили тему, на что это похоже, когда твой отец – первый падший ангел?

  Иногда.

Я склонилась над блокнотом, записывая ответ.

  Угу, а почему ты так не любишь Рождество?

  Цельнозерновые злаки.

Я продолжала записывать, чувствуя, как испаряется надежда. Сама виновата. Он сказал, что ответит на все мои вопросы. И не говорил, что ответы будут честными и искренними. Когда нибудь жизнь меня научит.

Решив подыграть, я уставилась Рейесу в глаза:

  Исчерпывающе. Я тронута.

Уголок его рта соблазнительно приподнялся.

  Я могу тронуть тебя намного глубже.

Мое сердце готово было с минуты на минуту остановиться. На всякий случай я осмотрелась в поисках дефибриллятора.

Рейес прищурился:

  Все это случайно никак не связано с коробкой, которую я нашел сегодня утром у себя под дверью?

  Что? – ахнула я. Не ведись, детка. Продолжай в том же духе. – С какой коробкой? – Прикидываясь оскорбленной до глубины души, я бросила ручку на блокнот. – В жизни никаких коробок не видела.

У Рейеса появилось то самое выражение лица – полнейшее безразличие к поднятому вопросу. Блин, вот от него никак не ожидала.

Посидев еще несколько минут в полной прострации, я решила поогрызаться:

  Ну и ладно, фиг с тобой. Допустим, ну так, в порядке бреда, что некую коробку неопределенного размера и неясной формы и правда видели где то недалеко от твоего порога. Ты ее открывал?

  Кажется, мы с тобой договорились.

  Договорились. Клянусь,   я изобразила бойскаутский салют, потому что ничто другое так мощно не убеждает в искренности. – Но это нечестно, что ты можешь купить мне подарок на Рождество, а я тебе нет.

Рейес беззаботно пожал плечами:

  Мы договорились.

Я закатила глаза:

  Мы договорились только потому, что голая дамочка с ножом приняла меня за нищую и мне нужна была помощь. Та барышня любую триатлонистку бы переплюнула.

  Не важно. Уговор есть уговор.

  Тьфу ты. – Я раздраженно откинулась на спинку дивана. – Ну почему, Рейес? Истинный дух Рождества заключается в том, чтобы отдавать. Если ты не позволишь мне подарить тебе подарок, то высосешь радость из всего следующего года, как трубопылесос на бензине.

  Не мои проблемы,   тихо рассмеялся Рейес.

Он прав. К тому же я понимала, почему он не празднует Рождество. Честно честно. Его детство было настоящим кошмаром. Его растил монстр. И я уверена, что Рождество в этой семье было таким же, как и любой другой день в году. Ужасным. Но мне хотелось, чтобы он познал радость Рождества. Испытал удовольствие, открывая подарок от того, кто любит его больше жизни. Вряд ли, конечно, мой подарок даже намекает на это, но все таки. Скорее вроде как подразумевает нечто подобное.

  Ну ладно,   уступчиво проговорил Рейес, и я слетела с дивана на крыльях новой надежды. – Может, я и открыл коробку.

Я сцепила руки в замок:

  И?

  И…   Он помолчал, подыскивая подходящие слова. – Лучше тебе увидеть собственными глазами.

Мой взгляд так быстро опустился на его ширинку, что даже голова закружилась.

  Правда? Прямо сейчас?

От предвкушения его губы приоткрылись.

  Самое время.

Одной рукой он все еще упирался в подлокотник, другую положил на спинку дивана, не выпуская бокала.