Пойдем со мной, говорит он, сегодня мы…

В дверь постучали.

Лорен спрыгнула с кровати, приоткрыла дверь и выглянула. За порогом стояла Анджи.

— Через десять минут мы уезжаем.

— Я знаю. Желаю тебе хорошо повеселиться. — Лорен закрыла дверь.

Анджи постучала еще раз. Она открыла дверь.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Анджи.

— Желаю тебе хорошо повеселиться. В центре.

— Сегодня сочельник.

— Я знаю. Поэтому ты и едешь в центр. Веселись как следует.

— Понятно. Значит, ты допускаешь, что я оставлю тебя здесь и удеру к своей семье объедаться пирожными и пить глинтвейн?

Лорен покраснела:

— Ну, если ты это так воспринимаешь…

— Одевайся. Ясно?

Лорен почувствовала, что ее губы расплываются в улыбке:

— Да, мэм.

Она закрыла дверь, собрала все фотографии в ящик и запихнула его под кровать. Затем надела расклешенные джинсы, черный свитер с высоким горлом и пальто с меховой оторочкой. Анджи дожидалась ее у лестницы внизу. Она чудесно выглядела в травянисто-зеленом платье и черной накидке. Длинные волосы рассыпались в живописном беспорядке.

На дорогах было удивительно много машин.

— Не могу поверить, что все эти люди выбрались из своих домов в самый канун Рождества, — сказала Лорен.

— Сегодня завершающая церемония зажигания елки.

Лорен прожила в этом городе много лет и ни разу не была на подобных празднествах. По выходным и праздникам она всегда работала.

Анджи разыскала место для парковки и поставила машину.

На городской площади толпились сотни людей, собираясь перед киосками, в которых торговали всем, от горячего какао до ромовых баб. В «Ротари-клаб» продавались жареные каштаны.

— Анджела! — над толпой раздался голос Марии.

Лорен ощутила, что ее увлекла с собой семья Десариа. Все говорили одновременно, шутили. Переходили от киоска к киоску, пробуя все и покупая пакетами то, что не могли съесть на месте.

— Пора, — наконец сказала Мира.

Как по сигналу, все семейство остановилось. Казалось, на месте застыл весь город. Фонари погасли. Воцарилась темнота. Толпа ждала. Анджи сжала руку Лорен.

Зажглись рождественские огни. Сотни, тысячи лампочек вспыхнули одновременно. Это было похоже на волшебство.

Еще час они пробыли на площади, затем пошли в церковь к полуночной мессе, которая в этот день начиналась в десять. После службы все Десариа отправились по домам.

К тому времени, как Анджи и Лорен добрались до машины, пошел снег. Падали огромные, пушистые снежинки. Лорен не могла припомнить, когда она в последний раз видела такое красивое Рождество. На Миракл-Майл-роуд снег лежал на ветвях деревьев. Двор был покрыт сверкающей белой пеленой.

У входной двери, в конусе золотистого света, стоял человек. Завеса падающего снега затеняла его лицо.

Машина остановилась. Он спустился с крыльца.

Лорен повернулась к Анджи, та была бледна, черные глаза казались огромными.

— Это он?

Анджи кивнула:

— Мой Конлан.

— Вот это да! — только и могла пробормотать Лорен. Он был похож на Пирса Броснана. Она вылезла из машины.

Конлан подошел к ней:

— Ты, должно быть, Лорен.

Лорен подавила желание удрать. У него были самые синие глаза, какие ей приходилось когда-либо видеть.

Конлан пытался держать дистанцию, прикрывшись своей репортерской беспристрастностью, как броней.