Она свернула на изрытую колеями дорогу, по обе стороны которой росли высокие деревья, почти заслонявшие солнце. Земля была покрыта сосновыми иглами и огромными папоротниками. Подъехав к коттеджу, Анджи остановилась.

Дом, построенный ее отцом, стоял на крохотной поляне. Со временем кровельная дранка сделалась совсем светлой.

Здесь она испытала минуты веселья, гнева, горечи и радости, из которых складывалась история ее семьи. Там, за колодцем, было лучшее на свете место для игры в прятки. А там, в глубокой тени двух гигантских кедров, скрывалась поросшая папоротниками пещера. Они с Конланом приводили сюда всех своих племянников и племянниц для ночевки под открытым небом, рассказывали у костра истории о привидениях, ели печенье с шоколадом и зефиром.

Тогда ей верилось, что скоро она приведет сюда своего ребенка…

Вздохнув, она внесла вещи в дом. Первый этаж представлял собой одно большое помещение, здесь располагалась кухня с желтыми шкафчиками и белым кафелем, маленькая угловая столовая и жилая комната. Возле огромного камина, сложенного из булыжников, стояло два мягких голубых дивана, старый сосновый кофейный столик и папино вытертое кожаное кресло.

— Привет, папа, — прошептала она.

Единственным ответом был стук ветра в оконные стекла.

Она пыталась убежать от воспоминаний, но они все равно ее настигли. Глупо было думать, что здесь все будет по-другому. С какой стати? Все потери и горести она принесла сюда с собой.

Анджи поднялась по лестнице и вошла в старую спальню родителей. Легла на кровать и свернулась калачиком.

Напрасно она решила вернуться домой.

На следующее утро Анджи проснулась вместе с солнцем. Ее воспаленные глаза распухли. Снова она орошала подушку воспоминаниями.

Все, хватит!

В прошлом году она принимала это решение сотни раз. Теперь она выполнит его.

Анджи раскрыла чемодан и вынула оттуда свою одежду. После горячего душа она снова почувствовала себя человеком. Причесала щеткой волосы, стянула их в конский хвост, надела джинсы и свитер. Когда она собиралась выйти из дома, чтобы поехать в город, она случайно посмотрела в окно.

В конце участка, на поваленном стволе, сидела мама. Она с кем-то говорила, энергично жестикулируя.

Анджи вышла на крыльцо. Рядом с мамой никого не было. Анджи пересекла двор и села на бревно.

— Мы знали, что рано или поздно ты приедешь, — сказала мама.

— Кто «мы»?

— Мы с папой.

Значит, мама говорила с папой. Вряд ли ее можно упрекать за то, что она отказывается смириться с его смертью. И все же Анджи испытала беспокойство. Она тронула мать за руку. Обвисшая кожа была мягкой.

— И что он сказал?

Мама с явным облегчением вздохнула:

— Твои сестры посылают меня к доктору. А ты спрашиваешь, что сказал папа. Ах, Анджела, я рада, что ты приехала. — Она обняла ее. — Ты собираешься остаться?

— Что ты имеешь в виду?

— Мира думает, что ты нуждаешься в заботе и хочешь ненадолго спрятаться. Управлять рестораном, у которого плохи дела, нелегко. Она думает, через день-другой ты уедешь.

— А что думаешь ты?

Мама прикусила губу. Этот жест был знаком Анджи, как шум моря.

— Папа говорит, что двадцать лет ждал момента, когда ты примешь у него из рук его детище, и просит тебе не мешать.

Анджи улыбнулась. Это было похоже на папу.

— Не знаю, хватит ли у меня сил вам помочь. Я даже не знаю, с чего начать.

— Узнаешь. — Мама обняла ее за плечи.

Они долго сидели так и смотрели на море.