— А знаешь почему? — Анджи опустилась на колени рядом с ней. — Ты слишком долго хандришь. Вчера ты отправилась спать в семь вечера. Я ждала, что ты придешь ко мне поговорить, но…

— Я пойду приберусь у себя в комнате. — Лорен хотела подняться.

Анджи остановила ее легким прикосновением:

— Милая, что происходит?

— Я не хочу об этом говорить.

Анджи вздохнула:

— Значит, это ребенок. Не бойся, я стала крепче.

Лорен посмотрела на нее. Понимание в глазах Анджи заставило ее забыть об осторожности.

— Как вы справились с этим? С потерей Софии?

— Ох, — отпрянула Анджи. — Ты спрашиваешь, как жить с разбитым сердцем, — наконец сказала она.

— Да. Наверное.

— Я держала ее на руках. Я говорила тебе об этом? Она была такой крошечной. — Анджи судорожно вздохнула. — Я без конца плакала. Я очень тосковала по ней. Во мне ничего не осталось, кроме этой тоски… Потом ушел Конлан, я вернулась домой, и здесь случилась самая удивительная вещь.

— Какая?

— В мою жизнь вошла красивая девушка, она напомнила мне о том, что в мире существует радость. Я поняла, что мой папа был прав, когда говорил, что все пройдет.

— Старая сказка про то, что время лечит раны, верно?

— Я знаю, в твоем возрасте трудно в это поверить, но это так.

— Может быть. Все хотят, чтобы я подумала об усыновлении.

Первой же мыслью Анджи было сказать: «Отдай мне ребенка». Она ненавидела себя за это. Внезапно она вспомнила о детской и своих мечтах. Но справилась с этими чувствами.

— А чего хочешь ты?

— Не знаю. Я не хочу разрушить жизнь Дэвида — мою жизнь, — но не могу просто так отдать своего ребенка. — Она повернулась. — Что мне делать?

— Ах, Лорен.

Анджи обняла ее. Она умолчала о том, что стало ясным: Лорен уже приняла решение.

Глава 11

Весна пришла в Уэст-Энд рано. Вслед за холодной дождливой погодой на побережье вдруг хлынуло тепло. Когда солнце наконец решилось проглянуть сквозь облака, то первыми появились ярко-лиловые крокусы, потом деревья покрылись пышной молодой листвой. По обочинам дорог зацвели желтые нарциссы.

Лорен тоже расцвела. Она прибавила почти семь килограммов. И стала двигаться медленнее. В ресторане ей иногда приходилось останавливаться, чтобы перевести дух. Хождение от стола к столу стало событием олимпийского масштаба.

Что дальше?

Они сидели с Дэвидом на диване, прильнув друг к другу, сплетя пальцы рук. В камине потрескивал огонь.

— Я не знаю, — мягко сказала она. Эти три слова начали омрачать их встречи.

— На прошлой неделе мама снова говорила с адвокатом. Он нашел несколько супружеских пар, которые сгорают от желания его усыновить.

— Не его, Дэвид. Нашего ребенка.

— Я знаю, Ло. — Он высвободился и встал с дивана. — Но какие из нас родители? Если мы не поступим в колледж, то чем будем заниматься? Как мы сможем…

— Ты пойдешь учиться в Стэнфорд. Независимо ни от чего.

— По-твоему, я могу просто так взять и уехать? — спросил он хмуро.

Лорен заглянула в его глаза. Она хотела сказать ему, что все пройдет, что их любовь преодолеет все преграды, но не могла произнести это вслух. К тому же легкие толчки в животе напомнили ей, что они с Дэвидом переживают эту ситуацию совершенно по-разному.

Раздался звонок. Тяжело вздохнув, Лорен пошла открывать.