Исправят, сказала эта женщина. Его исправят. Но в нем нет ничего неправильного. Ничего! Зачем они собираются это со мной сделать? гневно думал он.

Боль и смущение произвели результат, оставшийся незамеченными стоявшими друг против друга противниками. Ощутив сильные эмоции своего хозяина, наполовину проснувшись в атмосфере, куда перестало поступать снотворное, летающая змея начала приходить в себя. Ей не нужно было видеть Флинкса – взрыв боли ясно определял его местоположение.

Крылья змеи оставались свернутыми, змея осматривала свою тюрьму. Затем поднялась и плюнула. В шуме и смятении тихое шипение растворяющейся клетки осталось незамеченным.

– Пусть выходят, – мужчина‑миротворец двинулся вправо, отделившись от своей спутницы, чтобы встать по одну сторону от выхода, она прошла за небольшую группу, образовавшуюся в комнате.

– Все в единую колонну, – приказала она, указывая пистолетом. – Все. Руки держите перед собой. Никаких драматических жестов в последнюю минуту. Я не люблю грязи.

Круачан взмолился.

– Пожалуйста, мы всего лишь безвредные старые ученые. Это наш последний шанс. Этот мальчик, – он указал на Флинкса, – наша последняя возможность доказать…

– Я изучала вашу историю, читала отчеты, – в голосе женщины звучал лед. – Ваши поступки неисправимы и непростительны. Вы получите заслуженное, и у вас не будет возможности дальше экспериментировать с этим бедным искалеченным ребенком.

– Послушайте! Кто‑нибудь! – в отчаянии сказал Флинкс. – Я не знаю, о чем вы говорите. Кто‑нибудь скажет мне?…

– Кто‑нибудь скажет, – прервала его женщина. – Я не знаю подробностей, и вообще объяснения – не мое дело. – Она заметно вздрогнула. – К счастью.

– Роза, осторожно! – Услышав предупреждающий окрик товарища, женщина повернулась. Что‑то появилось в воздухе, гудя, как огромный шмель, быстро перелетая с места на место: розово‑синяя тень на фоне потолка.

– Какого дьявола? Что это? – крикнула она.

Флинкс попытался ответить, но Круачан опередил его, выйдя на шаг из линии к женщине.

– Это животное мальчика. Не знаю, как оно выбралось. Оно опасно.

– Неужели? – Ствол оружия поднялся.

– Нет! – устремился к ней Круачан – Не нужно!

Женщина инстинктивно реагировала на этот неожиданный бросок. В предводителя улучшителей ударил короткий залп звука высокой частоты. Внутренности вырвались у него через спину. Удар вызвал только легкий хлюпающий звук.

Одна из пожилых женщин закричала. Женщина‑миротворец выругалась и нацелилась в источник этой суматохи. И в тот момент, как она направила оружие на Пипа, волна ярости, боли и гнева взорвалась в голове Флинкса.

– Пип! Нет! – закричал он, бросаясь к женщине. Второй миротворец передвинулся, прикрывая свою спутницу. Пип устремился в тыл комнаты. Пистолет женщины пошел за ним следом, палец ее начал давить спуск.

Что‑то произошло. Глаза Круачана еще были открыты. На его лице появилась довольная улыбка. Потом он умер.

Неожиданно опустилась ночь.

Флинкс плыл в огромном стеклянном барабане. Кто‑то бил в барабан с обеих сторон. Ритм рваный, звуки оглушающие. Больно.

Что‑то лежало у него на груди. Я лежу на спине, подумал он. Поднял голову и огляделся. На его плаще лежит Пип, побитый, но живой. Летающая змея кажется оглушенной.