— Как ужасно стареть! — прошептала Каролина, беря Жоржа под руку.

Возможно, старики догадались, что молодые говорят о них. Они засеменили прочь, поддерживая друг друга. И Жорж почувствовал, как тиски вокруг сердца разжимаются.

Именно тогда он заметил картину, висевшую над комодом. Большое законченное полотно, заполненное крохотными фигурками с перекошенными от ужаса лицами, которых небесный ангел сдувал в раскаленную бездну ада. Были здесь и судьи в рубашках с веревками на шее, и грешницы с оголенной грудью и окровавленными бедрами, банкиры, у которых сыпалось золото из рваных карманов, вояки с поломанными мечами, скряги верхом на свиньях… На втором плане виднелись вспаханные поля, приветливые деревни, горы, вершины которых терялись в туманной дымке. А выше, среди пены облаков сияли божественные весы. Но в правом углу картины полотно было разорвано, кое-как заштопано, и на этом месте грязно-коричневой краской было нарисовано что-то наподобие разваленной крепостной стены или скалы. Жорж отступил на шаг, прижмурился и застыл, околдованный чарующей наивностью композиции.

— Это, наверное, какой-то фламандский художник XV века, — предположил он. — Один из учеников Ван Эйка или Ван дер Вейдена…

Он подозвал служащего, попросил каталог и начал его спешно листать.

— А! Вот! Номер сто семнадцать: «Фламандская школа XV века. Живопись на полотне, наклеенном на картон; повреждение в нижнем правом углу картины: 1,57x1,05 м». Вот видишь, я не ошибся! А ты что скажешь, тебе нравится?

— Картина очень красивая, только такая мрачная и печальная, что совсем не подойдет к нашему интерьеру, — ответила Каролина.

— Серьезно?

— Конечно, серьезно.

— Не понимаю тебя! Посмотри хорошенько! В каждом из этих лиц целая драма. Какое удивительное сочетание мук, страха и подлости! Кажется, тебе уже все известно и вдруг замечаешь новую деталь! Такую картину не надоест рассматривать всю жизнь!..

Чем больше он распалялся, тем с большим недоверием смотрела на него Каролина. Наконец он сказал:

— Я уверен, что не ошибаюсь!

Она надула губки и спросила:

— А я что, ошибаюсь насчет комода?

— Нет, нет, — пробормотал он. — Комод тоже хорош. А может, нам немного повезет, и мы сможем приобрести и то и другое?..

В нескольких шагах от них люди становились в очередь к лысому коротышке в очках в черепаховой оправе, который давал объяснения. Очевидно, это был мэтр Блеро, официальный оценщик. Жорж с женой и себе пристроились за людьми, но когда подошла их очередь, первой заговорила Каролина:

— Комод в стиле Людовика XVI — действительно XVIII века?

— Нет, мадам, — ответил мэтр Блеро. — Но это очень красивый комод, элегантный, легкий…

— А как вы думаете, какую цену могут на него назначить на аукционе?

— Рассчитывайте на три-три с половиной тысячи.

— А номер сто семнадцать, картина фламандской школы? — спросил Жорж.

— К сожалению, она в плохом состоянии, — ответил мэтр Блеро. — Повреждение в нижнем правом углу, неумелые подрисовки… Думаю, около двух с половиной тысяч…

Жорж и Каролина, поблагодарив за справку, отошли в задумчивости. Обе суммы вместе превышали их сбережения. Но они решили, что в таких делах всегда может случиться какая-нибудь чудесная неожиданность. Возвращаясь на машине домой, они изо всех сил старались быть как можно ласковее друг с другом, будто заранее испрашивая друг у друга прощения за те осложнения, которые, возможно, возникнут между ними завтра.