– В прошлом году,– продолжал инспектор,– мы разбирались с приписками в тресте Зорянскспецстрой. Вместо сорока тысяч, которые трест должен был заплатить автохозяйству номер два, выложили девяносто! Я спрашиваю у одного деятеля Зорянскспецстроя: братцы, что вы делаете? А он мне: дорогой товарищ, вынуждены! Переводим деньги транспортникам не за фактическую работу, а за то, что «нарисовано» в их путевых документах. Пытались, говорит, подписывать бумаги только за выполненный объем работ, так автохозяйство тут же срезало количество машин. Встали экскаваторы, грейдеры. График строительства полетел ко всем чертям… Пришлось, говорит, принимать условия автохозяйства.

– А чем руководствуются транспортники, так безбожно обдирая строителей?– спросил я.

– План, Захар Петрович,– ответил Орлов.– Они должны давать тонны и тонно-километры. А с объемом перевозок Зорянскспецстроя якобы много не наберешь… Вот автобазы и посылают машины более покладистым клиентам.

– Да,– вздохнул Фадеев,– у каждого план. И своя рубашка, как говорится, ближе к телу…

– Вся беда в том,– сказал Орлов,– что автохозяйства из-за этого плана действительно иной раз вынуждены идти на нарушения. Что-то недоработано во взаимоотношениях с предприятиями, которые пользуются их услугами.

– Но это не повод для нарушения законов,– заметил я.– Было бы желание, вопросы увязать можно. В том числе и ведомственные интересы. А то ведь от нарушения один шаг до преступления. Всегда найдутся охотники погреть руки на неувязках…

– Увы,– подтвердил инспектор.– Смотрите, какая картина: мало того, что транспортники получают оплату за несуществующие тонны и тонно-километры, им на эти тонно-километры выделяется дополнительное горючее и смазочные материалы… И тут встает еще один небезынтересный вопрос: куда что девается?

– А этот вопрос,– улыбнулся я,– в свою очередь, прямо связан с делом, которым вы сейчас заняты?

– Вот именно,– тоже улыбнулся Фадеев.– Круг наших поисков, так сказать, сужается. Я и Анатолий Васильевич убеждены, что безобразие в Берестянкином овраге могли учинить кто-то из шоферов автохозяйства номер один или номер три.

– Понятно,– кивнул я.– Дизельные автомашины только у них.

– В этом направлении мы и решили работать,– заключил следователь.

Через пару дней, возвращаясь с работы, я встретил Олега Орестовича Бабаева. Он гулял с сынишкой. Я поинтересовался, как идут работы по очистке озера от загрязнения. Газета писала, что для этой цели прибыла группа специалистов.

– Все не так просто,– сказал учитель.– Абсолютно надежных средств нет. Конечно, имеются специальные реагенты. Их разбрасывают по поверхности воды, они взаимодействуют с продуктами загрязнения…

– Но все-таки очистить озеро возможно?

– В принципе – да. Но есть, Захар Петрович, простая истина: портить легче, чем исправлять. Пачкать нетрудно, вычистить ой как бывает нелегко… Понимаете, на земле хуже всего приходится воде. Не помню точно высказывания Кусто, этого замечательного исследователя и борца за сохранение природы, но смысл такой: любые продукты загрязнения окружающей среды в конечном счете обязательно попадают в воду. В реки, озера, мировой океан… А что такое жизнь? По мнению выдающегося немецкого физиолога Раймона, жизнь – это одушевленная вода… Самое удивительное – человек больше чем наполовину состоит из воды. А в нашем сером веществе,– Олег Орестович постучал себя пальцем по голове,– ее больше всего – восемьдесят пять процентов!

– Между прочим, неплохой аргумент для тех, кто не хочет думать,– пошутил я.