|
Слышали ли вы о «закате солнца вручную» или вот такое: «Выделить в помощь весне по двадцать человек с экипажа с ломами»? Изюминки все это. И куда ни ткнись на службе – везде одни изюминки. О женщине Женщина – это тоже изюминка. Из-за того, что она изюминка, она тоже воткана в наш чу-десный орнамент. Если хорошо будешь служить, то на ночь тебе дадут женщину. Если ты женат, то тебе на ночь дадут не просто женщину, а твою собственную жену. Если же ты служишь плохо, то есть плохо работаешь или ведешь себя непотребно, то тебе запретят сход на берег, то есть женщину, а может, и жену твою собственную, тебе не дадут. Женщина для офицера – один из видов поощрения! О холостяке Хоть холостяк и вызывает у офицеров зависть подколодную, но засиживаться в холостяках не стоит; Вредно это и для здоровья, и для военной карьеры. – Лейтенант! – говорят холостяку. – Ты чего это не женишься? Чего это ты не вьешь гнездо? Может, тебе на службе плохо, и оттого ты и не вьешь? Затянувшийся холостяк в глазах начальства ненадежен, как кобель. Можно, конечно, пору-чить ему большое государственное дело, пустить по следу, но если след пересечется следом сам-ки, то дело пропало. Так что если дело холостяку можно найти в пределах корабля, то нечего ему на берегу де-лать. Спущенный с корабля раз в месяц холостяк в зрелище своем ужасен: глаза блестят, непоря-дочно бегают, кадык непрерывно слюну сглатывает, и дышит он с трудом, с присвистом дышит, трудно пузырится, будто что-то внутри и лопается. «Жесткий съем» «Жесткий съем» – это когда тебя спустили с корабля в 22.00, а танцы заканчиваются в 22.30, и ты влетаешь туда, опухший с полового голода, задыхаешься, а девушка уже в гардеробе, уже подает номерок на свое белье. Ты выхватываешь у нее номерок, как нищий – золотой, и помога-ешь ей надеть ее белье. Дальше по жизни, неторопливо на сегодня, вы отправляетесь вместе, не торопясь, за ручку, как скорпион со скорпионихой. Вот это и называется – «жесткий съем». Все о ней же (о тоске) С тоски офицер обычно хватает кого попало. Особенно лейтенанты в период зова плоти этим страдают, Случилось это где-то на Тихом океане. (Там еще до сих пор встречается много безобразий, потому что нет ни юридической, ни половой культуры.) Снял лейтенант в кабаке женщину и отправился к ней, как к порядочной. Входят они в квартиру, а там уже сидит какая-то шайка. – Ну, садись, лейтенант, – говорит ему шайка. Лейтенант садится за стол. – Ну, пей, лейтенант. – говорят ему снова. И тут лейтенант видит: весь стол портвейном ро-зовым уставлен. Ну что делать? Пьет лейтенант. И пил он с ними до утра. А утром они помогли ему шинель надеть, застегнули ее ему на все пуговицы и вставили в рукава швабру. Пять утра, мороз, туман. Идет лейтенант, еле ноги передвигает; во-первых, оттого, что у него вместо воды в организме один портвейн булькает, а во-вторых, оттого, что то ли от портвейна, то ли от переживаний или, может, оттого, что ему в портвейн пургена намешали, произошло у лейтенанта расслабление одного очень нужного органа. И шел он пришепетывая, полагаясь на мудрость тела, оставляя небольшие следы на снегу и отвратительно местами морозно чувствовал. И главное, помочь себе никак нельзя, поскольку на швабре распят. И шел лейтенант среди тумана, и вырастал из него приставными шагами, как воен-но-морское привидение, и пугал народ одинокий в пять утра, тощим с портвейна голосом прося о пощаде. Лейтенант себе глотку почти что надорвал, пока милиционера не нашел. |
