Лаура заколебалась.

– Да, но я хотела пораньше пообедать и вернуться в больницу.

– Я имел в виду встретиться накоротке в кафе «Феникс». Мне нужно еще заскочить в свою штаб-квартиру.

Ей ведь действительно нужен совет, как лучше вести себя с Томом в связи со всей этой историей…

– Хорошо. Встретимся в кафе. В котором часу?

– В четыре вас устроит? Но нам не нужно встречаться в кафе. Я заеду за вами. Я все равно буду в ваших краях по делам.

Нехорошо она поступает, во всяком случае не совсем хорошо. Ну же, не будь смешной. Ты же не о свидании договариваешься. Тебе необходимо выяснить, что происходит с Томом и с остальными участниками этой запутанной сложной ситуации. С Бэдом на эту тему говорить бесполезно. Он внушил себе, что никакой сложной ситуации просто не существует. Значит, встреча с Ральфом – единственное, что она может сделать. И ничего плохого в том, что они встретятся, нет. Конечно же, нет.

Она приняла душ, брызнула на себя духами «Гардения». День был пасмурным, белое льняное платье выглядело бы в такой день несвежим. Она надела юбку и блузку из серо-голубого, пастельного тона, шелка, подходящего к пасмурной погоде. Яркий, кораллового цвета шарф с цветочным рисунком, оживлял ансамбль.

– Мне нравятся эти цвета, – заметил Ральф, когда она села в машину.

– Спасибо.

– Рад, что ваш мальчик вышел, наконец, из кризисного состояния.

– Спасибо.

Она внезапно почувствовала неловкость, осознав, что отвечает бездушными протокольными фразами. А ведь она всегда с легкостью поддерживала разговор на любую тему. Бэд гордился ее умением держаться в обществе, часто даже хвастался этим, чем неизменно приводил ее в смущение. А сейчас руки у нее были сложены на коленях, как у девушки, не пользующейся успехом, которая ждет, пригласит ли ее кто-нибудь на танец, или как у пациента, ожидающего своей очереди на прием к зубному врачу. Она разняла руки и, сделав над собой усилие, сказала что-то остроумное о последнем выступлении Джонсона. Ральф рассмеялся, и атмосфера разрядилась.

В «Фениксе» они сели за тот же столик, что и в прошлый раз и заговорили на ту же тему.

– Да, все прошло неудачно, – огорченно сказал Ральф, – очень неудачно. Знаете, Лаура, я впервые сталкиваюсь с таким печальным делом, а я повидал немало человеческих трагедий.

– Маргарет звонила сегодня.

– Да, она говорила, что собирается справиться о здоровье Тимми. Но я уверен, она надеялась, что к телефону, возможно, подойдет Том. Артур говорит, она ужасно переживает из-за Тома. Похудела, мучается от бессонницы.

– Я перезвоню ей вечером. Но я не могу заставить Тома иначе к ним относиться. Я пыталась, но добилась только того, что он на меня обозлился.

– Может, никому из нас не стоит сейчас пытаться что-то сделать, – задумчиво проговорил Ральф. – Просто подождать и посмотреть, как будут развиваться события. Если Том утратит контакт с вами, он окажется в полной изоляции. Не сомневаюсь, он и сейчас уже чувствует себя очень одиноким.

– У него есть отец.

– Ему нужна и мать, – мягко возразил ей Ральф.

Мать. Эта женщина, которая звонит им и которая «ужасно переживает». Лауру вдруг захлестнула горечь, которую она, казалось, могла ощутить на вкус. Будь они с Маргарет другими, они могли бы возненавидеть друг друга и довести дело до того, что их сын, объект их соперничества, возненавидел бы их обеих. С трудом сглотнув, она ответила:

– Я знаю. К счастью, они с отцом на редкость близки.