– Он раздолбай.

– Я не об этом, насчет опроса групп. Знаете, он прав. Некоторые из этих рок‑звезд и правда серьезные и влиятельные ребята.

– А что ты от меня хочешь, Саймон? Чтобы из‑за того, что эти люди – какие‑то земные божества, я закрыл глаза на полсотни человек, которые могли видеть жертву вместе с убийцей?

– Нет, сэр.

– Ладно. Поехали домой. Может, мне повезет и я успею на вскрытие, которое будет делать доктор О'Нил. А ты отправляйся на йоркширское телевидение и на Би‑би‑си, посмотри пленки, которые они наснимали на фестивале.

– Что мне искать, сэр?

– Пока ищи все. Нашу девушку, всех, с кем она, возможно, там была. Обращай внимание на любое нестандартное поведение. – Чедвик помолчал. – Хотя насчет последнего, пожалуй, не беспокойся. Думаю, они все вели себя странно и нестандартно, если учесть, с какими людьми мы имеем дело.

Брэдли рассмеялся:

– Есть, сэр.

– Проявляй инициативу, дружок, вот и все. Зато тебе не придется любоваться, как доктор взрезает нашу бедняжку.

Перед уходом Чедвик обернулся и поглядел на испятнанную кровью землю.

– Что такое, сэр? – спросил Брэдли.

– Мне все утро это покоя не дает. Спальный мешок.

– Спальный мешок?

– Ну да. Откуда он взялся, Саймон? Неужели убийца случайно прихватил его с собой, когда шел по лесу?

– Наверное, могло быть и так.

– Да, но это не очень‑то убедительное объяснение, верно? Совсем неубедительное.

Глава третья

Электричество включили уже после полуночи; ветер все бушевал, на сей раз еще и швыряя потоки дождя в окна и на покрытые лишайником крыши Фордхема. Коронерский фургон увез тело, и доктор Гленденинг пообещал, что постарается провести вскрытие в ближайший же день, даже несмотря на то, что это суббота. Криминалисты работали при новом освещении точно так же, как орудовали до этого: собирали образцы, помечали их и тщательно укладывали в пакеты. Пока они не нашли ничего, что сразу показалось бы важным. На место происшествия явились один‑два представителя местных средств массовой информации, и Дэвид Уитни, полицейский пресс‑секретарь, охлаждал их пыл, скармливая им крохи информации.

Как только включили электричество, Бэнкс немедленно осмотрел остальную часть коттеджа и вскоре понял, что если у Ника и были с собой какие‑то личные вещи, то все они пропали – за исключением его одежды, туалетных принадлежностей и нескольких книг. В частности, не было бумажника, мобильника, не было ничего, на чем стояло бы его имя. Одежда мало о чем говорила. Никаких изысков, повседневные шмотки: недорогие рубашки, серый пиджак в мелкую полоску, рабочие штаны, джинсы «Левайс» – и практически все. Среди туалетных принадлежностей нашлись лекарства: видимо, Ник страдал (или воображал, что страдает) изжогой и несварением желудка, если судить по всевозможным антацидным средствам, которые он с собой привез. Уинсом сообщила, что его машина – «рено‑меган» – открывается карточкой, а не ключом. Карточки в пределах видимости она не обнаружила, почему позвонила в полицейский гараж в Иствейле, где ей сказали, что постараются как можно скорее кого‑нибудь прислать.

В Национальной полицейской компьютерной базе не оказалось никаких данных относительно этой машины, добавила Уинсом, значит, ей придется узнавать подробности в агентстве регистрации автомобилей в Суонси, как только она сумеет кого‑нибудь там отыскать, что не так‑то просто сделать в выходные. При необходимости можно было бы обратиться в Национальную базу ДНК, где хранятся образцы генетического материала не только осужденных преступников, но и вообще всех, кто когда‑либо подвергался аресту, даже если потом был оправдан.