|
.. - Ну и что? - А вот! Ты вчинил мне на скупке тую же меру ведра по двадцати шти алтын да четыре деньги... Нынче по этой вот отписке дьяков зачну я брать у тебя вина на государеве кручне дворе по ценовной в шестнадцать алтын четыре деньги... Седни беру я одно ведро, а остачу от тридцати алтын - четырнадцать - клади на стойку! Целовальник крикнул ярыжке: - Максимко, нацеди гостиные сотни купцу ведро вина!.. Ярыжка взял кувшины. Целовальник зацепил горстью из ящика деньги, отсчитал, сунул купцу. Купец по монете поспускал деньги в карман чуйки. Мысленно пересчитав их, продолжал назойливо: - Кажи-ка, Артем, твое государево ведро! Коли оно доподлинно, то без спору... Целовальник, сопя, брякнул на стойку сырое ведро, пахнущее водкой, положил тут же аршин. Купец, вымеряя ведро, говорил: - Меряю, гляди, Артем: от верхнего края внутрь через дно нижнего мера должна вынесть осмь вершков. - Ну, а мое ведро не государево? Не заорленное? - Чего хребет воротишь? Бесспорно, мера государева. Целовальник широким лицом сунулся к уху купца: - Тит Ефимыч, нечистики по душу твою на том свете с фонарями ходят... Чай, скоро помрешь? Кому добро кинешь? - Да уж не тебе, жабьи черева... Купец, подхватив кувшины, как подошел, так и ушел, не кланяясь. - Скаред, сутяжник, чтоб тебе засохнуть с кореня!.. Целовальник плюнул. В избу широко пахнуло ветром, свеча на стойке погасла. - Коего пса? Целовальник вынул из стенного светца лучину, зажег свечу. В избу полз мохнатый матерый медведь с облезлой спиной, со снегом на шкуре и лапах. Держась за цепь, продетую кольцом в губу зверя, мужик лез без шапки, с бубном, в овчинном полушубке серой шерстью вверх, на кривых ногах обледенелые лапти. - Нечистики, аж в грудях закололо, - ворчал целовальник, подавая питуху на стойку кружку вина, - деньги дал? - Дал, Артем Кузьмич; еще закусить калачик! Громко матерясь и читая молитвы, за мужиком с медведем вползала какая-то несуразная груда с дубиной в печатную сажень. Кряхтя и пролезая, фигура орала: - Вишь, руки отсохли дверь прорубить! В дыре хребет сломишь. - Такому всякой двери мало! - Ха-ха-ха! Фигура, влезши в избу, разогнулась, крепко выругалась; ее живот, оттопырившись, выкрикнул молитву. Под черным высоким потолком появилась бумажная харя с вытаращенными глазами. Питухи закричали: - Ай, батько Артем, государеву грамоту к дверям прибил, а двери закрестить поленился - черт в избу залез! - Пошто черт?! - заорала фигура. - Лик мой крещен, и не един раз, в ердани богоявленской, а пуп крестил палач на Ивановой площади! (*33) Фигура шагала по избе, стуча в пол саженной дубиной. На ней мотался балахон, сшитый из многих кафтанов, воротник из черного барана висел книзу до половины спины. |
