Впрочем, задумываться о причинах поведения Водника сейчас не хотелось.

  Потому как теперь идея спеть казалась если не гениальной, то весьма достойной! Даже песня вспомнилась.

  Улыбнулась присутствующим, подмигнула в ответ Мидьяру и притянула гитару ближе к себе. Пробежалась пальцами по струнам и недовольно покачала головой. Давно не играла, все мозоли сошли, пальчики нежные стали. Будет больно. Но ведь оно того стоит? Стоит!

  Первые звуки гитары отозвались в тишине комнаты резким боем. Я прикрыла глаза, отгораживаясь от зрителя, вступая во тьму своего воображения. Пока во тьму...

  Прогнала рисунок мелодии по кругу, вспоминая аккорды, и как только поняла, что все помню, открыла глаза и, глядя поверх голов собравшихся мужчин, начала. Мечтать? Погружаться?

  Ярр научил меня и этому. В любое дело надо погружаться с головой. Гореть им. Если ты поешь, то уже не тут. Ты - там.

  Там, где слышен шелест крыльев за плечами, там, где теплые воздушные потоки держат в невесомости, там, откуда можно увидеть мир. Свою страну. И свою ли?

  Она и правда - не моя... Моя, небольшая, что была центром мироздания, осталась позади, а та, на престол которой сейчас прочат, еще не приняла...

  Птицы не всем даются в руки. А те грязные лапки, что порой тянутся к яркому оперению ее высочества Александры, вообще оборвать временами хочется.

  Когда закончила, передала инструмент обратно Искуснику. Мидьяр рассеянно погладил деку и вопросительно на меня посмотрел:

  - Птичка, значит?

  - Птички разные бывают, - с усмешкой добавил Лирвейн.

  - Согласна, - качнула головой я. - Бывают певчие в клетках. Для красоты и престижа. Бывают серые и почти незаметные. Но они или очень красиво поют... или просто полезные. Но часто о последнем знают только хозяева птичек. А если пернатая достаточно хищная, чтобы стать независимой, то только она. К таким бы я отнесла Коршуна.

  - А еще? - Лир откинулся на спинку кресла и с любопытством посмотрел на меня. Странный он сегодня...

  - Хм... - потянулась к своему полупустому бокалу, качнула, полюбовалась на рубиновые переливы 'Ардагора' и продолжила. - Падальщики еще встречаются... Крайне неприятные... так и хочется оперение проредить. Лорд Гадис, к примеру.

  Я поняла, что в задумчивости назвала Синего придуманным прозвищем, только когда в комнате раздалось тихое фырканье, которое спустя несколько секунд переросло в сдержанный смех. Мда. Уже не сдержанный.

  - Кто-о-о? - выдохнул Мидьяр.

  - Адис Вермен, как понимаю, - за меня ответил улыбающийся Лир. Я посмотрела на такого веселого сегодня Водника и подавила желание поинтересоваться его здоровьем. Психическим. Интересно вот, а что меня завтра ждет? При таком-то сегодняшнем раскладе. Опять из крайности в крайность?

  - Он, - осторожно ответила я.

  - А за что ты так приласкала несчастного? - полюбопытствовал Аэрлис, откинув упавшую на лоб черную прядку.

  Я невольно вспомнила, как мы с ним познакомились, и не удержалась от улыбки. Бедная Мариоль... Кстати, оборотень ей своего унижения пока не простил и в ближайшем будущем альтруизмом страдать не собирается...Ну что ж, за любовь надо платить! Даже к котам.

  Тьма внимательно на меня посмотрел, я согнала с лица подозрительно довольное выражение и невинно улыбнулась.

  - И все же, почему так прозвали Синего? - напомнила мне тему разговора зеленоглазая Маришкина 'любовь'.

  - Да оно само как-то, - пожала плечами я. - В сердцах назвала так еще на первом балу, ну а потом, когда бегала от него по Золотому и Летнему, только удостоверилась, что первое впечатление было верным.