Чена летела над лесом, и думала, что Мартин видит ее самолет. Для него все самолеты - на одно лицо (тем более - на брюхо), но все равно, может быть, он чувствует. Она смертельно устала, и ей казалось, что машина устала точно так же - шли на малой высоте, подползали к аэродрому... горючего впритык. Но должно хватить, не может быть, чтобы не хватило. Был дурацкий, долгий, выматывающий бой - безрезультатный, сначала "Маги" гонялись за "Осами", потом "Осы" за "Магами", и обе стороны отступили без потерь. Но над лесом Чена словно проснулась - она подумала, что Мартин, уж точно, сидит, закинув голову в небо, и думает о ней. Там, где песенкой звенит синева без края, самолетик мой летит и крылом качает. Горючего еле хватило - она посадила машину, вылезла, поплелась вместе с девчонками переодеваться. И пока мылась в душе, пока надевала свежую рубашку (старая была совершенно мокрой от пота, Чена ее выполоскала и повесила сушиться) силы появились снова. Девчонки завалились в комнате на койки без сил, а Чена - тихонько, бочком, захватив приготовленный мешок с припасами - в дверь и на улицу. Солнце отражалось в мелких лужах, в тысячах капель на мокрых ветвях, и в каждом отражении сверкала улыбка Мартина, его глаза, его лицо... Чена побежала - дырка в заборе, овраг, лесная тропка под мокрыми ветвями, птицы совершенно ошалели от радости, что кончился дождь, и свиристят напропалую. Земля слегка пружинит под ногами, и пахнет лесом, листвой, водой, свежестью... Не доходя до озерца, Чена засвистела пароль песенку резинового ежика, память из детства. И тотчас услышала ответный свист, и сердце дрогнуло. Мартин! Он ждал ее на полянке. Взял за руки, заглянул в глаза. Так можно было бы стоять долго... вечность. Но Мартин отпустил ее руки.

- Я тебе вот принесла... Поешь.

Она стала выгружать припасенное. Молоко, хлеб, сыр, колбаса, яблоки, пироги, печенье...

- Тут на целый взвод хватит! - Мартин покачал головой.

- Ты ешь.

- Да я не голодный. Зайца сегодня подстрелил. Жаркого хочешь?

- Нет, - Чене не хотелось есть. Сначала усталость вытесняла голод, а теперь, рядом с Мартином, вообще невозможно было о еде думать.

- Посмотри, тут все для тебя.

- О! За фонарик спасибо, - Мартин стал копаться в мешке. По его мнению, Чена таскала ему слишком много совершенно ненужных вещей. К примеру, зачем ему мыло с полотенцем... Совсем уж глупо - притащила книгу какую-то. Он уже забыл, как буквы выглядят, за семь-то лет. Но вот, скажем, пуловер и форменная летная куртка - вот это было действительно ценным приобретением. А самое главное - нож, почти такой же, как у него был, десантный, и - даже автомат, укороченный "Лютик". Чена притащила его в разобранном виде по частям.

- Как тебе удалось автомат раздобыть?

- Ну как... Это, вообще-то, мой автомат.

- А ты как же?

- А я потом скажу, что потеряла или еще что-нибудь, и новый выдадут.

- Ну и дела... И не влетит за это?

- Да у нас, собственно, нет никаких наказаний. Ну, Дали поворчит... это звеньевая наша и моя наставница. Если что-то серьезное, Мэррит к себе вызовет и проведет беседу. Но автомат, это же мелочи...

- Ничего себе мелочи! У нас бы все перевернули... Слушай, у вас не армия, а бардак какой-то.

- Не знаю. Пока вроде ничего такого страшного не случилось.

Стемнело, и они сидели рядышком, на камнях, подстелив куртку, и рука Мартина отыскала руку Чены.

- Хорошая ты, - сказал он, - Странная.

- Что же во мне странного? - Чена повернулась к нему.

- Не знаю... Вы все, арвилонки, странные. К вам и не подступишься. И даже почему-то не хочется особо. Хочется просто быть рядом.

- Знаешь, - сказала Чена, - А я предчувствовала, что со мной что-то такое произойдет. Я всегда думала... В мире есть какая-то тайна, и мне так хотелось ее раскрыть. Ведь о чем-то пишут стихи, песни, романы.