У ближайшей к входу стены нашлись свернутые в рулон спальные мешки. В одном углу стояли два старых, потрепанных стула, а в другом – древний и пыльный письменный стол. Мика присел на корточки и, дрожа от холода, включил солнечную лампу и маленький обогреватель. Тепло мгновенно разлилось по его коже.

Он развернул спальные мешки и разгладил складки. Подушек не было, но Мика уже давно научился ценить любой комфорт.

Сайлас стянул с себя перчатки и шарф и бросил их на спальный мешок Мики. Покопавшись в вещевом мешке, он достал саморазогревающийся пакет с едой. Оторвал верхнюю часть и швырнул ее на пол. Затем откинул голову назад и вылил в рот что то вроде коричневатого супа.

Мика аккуратно сложил перчатки и шарф Сайласа и сунул их в сумку. Он косо посмотрел на выброшенный Сайласом мусор.

– Ты не обезьяна. Не обязательно разбрасывать повсюду мусор.

Сайлас чуть не подавился супом.

– Ты что, не обратил внимания на окружающую обстановку, чувак?

– Я просто говорю, что если мы собираемся жить вместе несколько дней…

– Не волнуйся. Я буду хранить свое дерьмо на своей стороне биодома. Устраивает?

Мика стянул перчатки, аккуратно положил их на спальный мешок и вытянул руки над обогревателем. Это было лучшее, что он мог добиться от Сайласа.

– Договорились.

– Ничего не выйдет, – тяжело вздохнул Сайлас, покончив с супом. Он бросил пустой пакет на цементный пол, но в угол, подальше от Мики. – Вся эта история с записью.

Мика вскинул голову, чувствуя, как раздражение закипает в его жилах.

– Почему ты всегда такой? Мы все волнуемся. Конечно, все может провалиться, но мы попытаемся. Это стоит того, чтобы попытаться.

– Ты и твоя безумная приверженность надежде. – фыркнул Сайлас. – Все это бессмысленно.

– Конечно, нет. Все имеет значение. И все важно. Мы здесь для определенной цели.

– В чем заключается наша цель? Думаешь, Бог спустится и спасет нас? – Сайлас раскинул руки, как бы охватывая все вокруг. – Даже после всего этого? Люди уничтожают друг друга, убивают друг друга? Мы дикари. Преступники и убийцы. Мы разрушаем все хорошее. Даже если бы Он существовал, то отвернулся бы от человечества и никогда не оглядывался назад.

Мика яростно уставился на него.

– Нет, не отвернулся бы. Бог – это любовь. Он любит людей, даже если они сломлены, уродливы и потеряны. Бог верит, что человечество может спастись. И я тоже.

Сайлас картинно закатил глаза.

– Из за твоей упрямой веры погибнет дорогой тебе человек.

– Ты имеешь в виду Амелию.

Плечи Сайласа напряглись.

– Она не сможет этого сделать. Только не против нашего отца.

– Она сильнее, чем ты думаешь.

– Я знаю ее. Знаю, что делает отец, что он сделал с Амелией, со всеми нами.

В сердце Мики зашевелилось сострадание. Несмотря на их высокое положение, ни Сайласу, ни Амелии не было легко.

– Она рассказала мне кое что…

– Ты понятия не имеешь. Она ничего не может с собой поделать. Она превращается в нашу мать. Хнычет, трусит. Становится слабой.

– Я верю в нее, – упрямо настаивал Мика. Он не мог позволить сомнениям закрасться в душу. Сомнения отравляли сознание. Худшая часть страха – это сам страх. Он не хотел поддаваться им.

Сайлас усмехнулся.

– Так же, как ты верил в своего брата?

Мика поморщился, но не отступил.

– Да.

– И чем это для тебя обернулось?

– Габриэль изменился. Он очень старается доказать это.

– Только теперь он со своими старыми приятелями, «Новыми Патриотами». Как думаешь, долго продлится это его изменение, а? Он крутится с Клео, которая хочет уничтожить всех представителей элиты, встреченных на своем пути.