– Проводимость растет, – снова сообщил Лоссин, когда по обзорному экрану опять поползли коронные разряды и закрылись пылевые щиты. Очевидно, татх связал их напрямую с сенсорами корабля.
Чтобы отвлечься от растущего ощущения беспомощности, Дэйн стал объяснять Туи, как огибает планету поток частиц от неспокойного солнца, создавая в космосе что‑то вроде расходящейся от носа лодки волны.
Туи тоже обрадовалась возможности отвлечься. Она внимательно слушала, ее выразительный гребень трепетал, потом она коротко кивнула и спросила:
– Значит, луч пиратов на это налетел и отклонился?
– Да, – ответил Дэйн. – К сожалению, мы не можем рассчитывать, что это случится опять.
– Отсеки, доложите обстановку, – прервал их голос Рипа.
Этому новому отвлечению Дэйн тоже обрадовался и стал слушать краткие рапорты и глядеть на приборы, ожидая своей очереди.
– Температура реактивных двигателей шестьдесят три процента допустимой нормы и сохраняется, – доложил Джаспер.
– Машины на девяноста восьми процентах, – сказал Иоган Штотц. – В пределах параметров.
– Все закреплено, – доложил Дэйн, когда наступила его очередь. – Поломок не обнаружено.
И все это время низким аккомпанементом к быстрым переговорам экипажа свистели и рокотали реактивные двигатели, преодолевая трение об атмосферу в орбитальном полете.
– Температура корпуса семьсот пятьдесят пять градусов, стабильная, – доложил Тау. – Охлаждение заполнено на пятьдесят пять процентов, оставшихся емкостей при таком режиме хватит на двести пятьдесят минут.
Вырабатываемому при нагреве корпуса теплу было некуда деваться – система охлаждения сохранит его в танках под давлением еще четыре часа, а потом надо будет отдать его через двигатели, кпд которых в этом режиме снизится наполовину. Но к этому времени они уже будут далеко от планеты. Или будут мертвы, мелькнула мысль.
И снова рябью на воде реакция от других – на этот раз острее. Первым ее отсек Али, потом Джаспер; Рип был настолько поглощен работой, что это его само по себе отгораживало.
Дэйн потряс головой, избавляясь от головокружения, которое было неизбежным спутником таких соединений, и посмотрел на экран. Пылевые щиты снова открыли, и перед кораблем градусах в тридцати по курсу он увидел сияние вокруг края ночной поверхности планеты. В отличие от бурных молний, дифракционных кругов и цепочек, мерцающих в постоянном кишении под облаками далеко внизу, как культуры бактерий, это сияние было ровным.
Когда снова поднялась ионизация, отрезав внешний вид, Лоссин неожиданно доложил:
– Тормозной двигатель, один‑семьдесят отметка восемьдесят, четыреста километров.
– Противник пытается нас достать, – сказал Рип.
– А может? – спросил Тау по интеркому.
– Зависит оттого, какой у них корпус и какова емкость охладителя, – ответил навигатор. – Лоссин, можешь прочесть массу этого корабля?
В окне своего экрана, показывавшем мостик, Дэйн увидел, как татх покачал головой.
– Слишком много флуктуации в магнитосфере. – В этот момент щиты снова открылись, и мех на шее у татха поднялся дыбом. – След потерян. Ты можешь вести нас не в ионосфере, над флуктуациями отражающего слоя?
– Слишком высоко будет, – ответил Рип. – Попытайся так. Со спутниками наблюдения удалось что‑нибудь сделать?
– Десять минут до связи с ними, – ответил Лоссин, и его шерсть на шее вернулась в нормальное положение.
– Спутники наблюдения? – переспросила Туи. – Глиф не мог настроить?
Донесся голос Глифа из машинного отделения. |