Он тут же попытался перехватить инициативу: они, проектировщики, должны подталкивать промышленность, а не плестись у нее в хвосте. Но никто его не слушал. Напряжение, охватившее зал, разом спало. Собрание гомонило, распадаясь на десятки спорящих голосов. Лесков, вдруг всеми забытый, сел.

Один Неделин с сочувствием смотрел на Лескова. Он сожалел о его поражении, хотя и радовался спасению чести проекта. Неделин постучал карандашом о графин и сказал:

— Слово Владимиру Семеновичу Крюку.

Крюк начал с того, что рад деловому обсуждению. В целом ему представляется, что работа над проектированием завода идет неплохо, предприятие получится вполне современное и передовое. Кое-кто из товарищей желает большего — что ж, желание законное, нужно стремиться вперед, кто отстанет, того бьют. Он, Крюк, всячески приветствует подобные устремления, если при этом, конечно, не теряется чувство реального. Короче, он одобряет основные идеи проекта — такая серьезная организация, как их контора, безусловно, окажется на высоте. Одно его смущает: комбинат строится, скоро подойдет очередь и металлургического завода. А где чертежи? Где спецификации, на оборудование? Где заявки на материалы? Не о характере завода надо спорить, а о том, как ускорить выдачу готовой технической документации.

А в конце Неделин подвел итог бурным прениям. Он уже примирился с тем, что требования Лескова отвергнуты техсоветом. Он и сам видел теперь, что они чрезмерны — принять их, придется поднимать шум на весь Союз, перестраивать номенклатуру многих заводов. Как еще посмотрят на подобное самотворчество наверху? А вот у Пустыхина не сорвется, нет!

— Думаю, товарищ Лесков, придется вам внимательней просмотреть свои предложения, — посоветовал Неделин. — Что поддается легкой реализации, милости прошу, включайте, спорить не будем. Но, конечно, никто не станет перестраивать всю промышленность ради осуществления одного, пусть даже самого лучшего проекта.

6

Лесков вышел из кабинета Неделина, ни на кого не глядя. Бачулин, догоняя, что-то кричал ему. Лесков не остановился. Обычно Лесков задерживался на работе. В этот день он ушел, как только прозвонил звонок. На улице он увидел Анечку с двумя ее поклонниками, они весело смеялись. Склонив голову, Лесков хотел пройти мимо, но Анечка покинула провожатых и прибавила шагу. Лесков неприязненно посмотрел на нее.

— Можно с вами? — сказала она несмело. — Нам по дороге.

— Разве? — возразил он сухо. — Вы, кажется, живете в другом районе?

Она ответила быстро:

— Нет я тоже сюда, у меня дела в вашей стороне.

Он широко шагал, она с трудом поспевала за ним. Некоторое время они двигались молча, потом Анечка опять заговорила:

— У вас двери были открыты… я слышала обсуждение…

Лесков коротко и злобно засмеялся.

— А, вот оно что! Значит, вы решили меня утешить? Слушайте, Анечка, я очень тронут, но, честное слово, ни в чьем сочувствии не нуждаюсь.

Анечка, не отвечая, опустила покрасневшее лицо. Лесков почувствовал, что нужно что-нибудь сказать еще, чтоб смягчить обиду, нанесенную девушке. Он улыбнулся холодной, вежливой улыбкой.

— Нет, в самом деле, Анечка, вы преувеличиваете значение наших споров. Я доказывал свое, со мной не согласились — обычное явление в нашей работе… Расстраиваться из-за этого не собираюсь!

Но она понимала, что он не только расстроен, но и подавлен. Она видела, с каким трудом ему дается спокойный тон, безразличное выражение. Она ласково улыбнулась ему. Он не принял этой улыбки, по лицу его пробежала словно судорога, он хмуро отвернулся. Анечка остановилась: дальше идти было нельзя, он мог вспылить.

— До свидания, Александр Яковлевич, — сказала она, протягивая руку.