Гамильтон обернулся и показал вперед:

– Вот интересное зрелище!

Ему пришлось кричать, чтобы его услышали.

На широком илистом мелководье примерно в полтора километра длиной и на левом берегу лежали без движения десятки и сотни крокодилов.

– О господи! – воскликнул Смит. – Боже мой! Неужели на свете живет столько аллигаторов? – Он прокричал Сильверу: – Спуститесь пониже, приятель, пониже! – и повернулся к Хеффнеру: – Дайте вашу камеру! Да побыстрее! – Внезапно ему на ум пришла какая‑то мысль, и он повернулся к Гамильтону: – Или мне следовало сначала спросить разрешения у начальника экспедиции?

Гамильтон пожал плечами:

– Пять минут погоды не делают.

Вертолет снизился и сделал над рекой несколько широких, мастерски выполненных кругов. Длинный Джон оказался первоклассным пилотом.

Крокодилы занимали узкую полосу между лесом и рекой, тянувшуюся так далеко, насколько хватал глаз. В зависимости от точки зрения этот вид можно было назвать захватывающим, пугающим или ужасным.

Трейси с благоговением произнес:

– Не дай бог дотерпеть крушение среди этого сборища!

Гамильтон снисходительно взглянул на него:

– Поверьте, это наименьшая из опасностей, которые могут ожидать внизу.

– Наименьшая?

– Мы сейчас в самом центре территории чапатов.

– Это должно мне о чем‑то говорить?

– У вас короткая память. Я уже рассказывал о них. И вы сразу все вспомните, как только окажетесь у них в котле.

Смит с сомнением посмотрел на Гамильтона, явно не зная, верить ему или нет, и обратился к пилоту:

– Это уже достаточно низко, Сильвер. – Обернувшись к Хеффнеру, он прокричал: – Поспешите же, ради бога!

– Сейчас, сейчас! – прокричал в ответ фотограф. – Тут все снаряжение сбилось в одну чертову кучу!

Но дело было вовсе не в "чертовой куче". Хеффнер уже нашел свою камеру – она лежала у его ног. В рюкзаке Гамильтона обнаружилось кое‑что, чего он не заметил вчера вечером, по той простой причине, что искал не это. И теперь он держал в руках кожаный футляр, который дал Гамильтону полковник Диас. Вынув из футляра кинокамеру, Хеффнер озадаченно посмотрел на нее, а затем нажал на боковую кнопку. Небольшая крышка бесшумно откинулась на хорошо смазанных петлях. Изумление на лице Хеффнера сменилось пониманием. Внутри камеры находился миниатюрный транзисторный приемопередатчик. Но гораздо важнее оказались несколько слов на португальском, выбитые на внутренней стороне крышки. Хеффнер умел читать по‑португальски. Он прочел надпись, и ему все стало окончательно ясно: данное оборудование являлось собственностью бразильского министерства обороны, из чего следовало, что Гамильтон – правительственный агент. Хеффнер защелкнул крышку камеры.

– Эй! – снова окликнул его Смит. – Долго вы там будете... Хеффнер!!!

Хеффнер уже шел по проходу, держа в одной руке камеру с передатчиком, а в другой – свой пистолет с перламутровой рукояткой. На его лице застыла торжествующая улыбка.

– Гамильтон! – выкрикнул он.

Гамильтон обернулся, увидел перекошенное злобой лицо, поднятую вверх кинокамеру и пистолет и сразу бросился на пол в проходе между креслами, выхватив свое оружие из куртки. Несмотря на стремительность его движения, Хеффнер мог без труда попасть в Гамильтона, так как держал его на прицеле и к тому же его мишень, на тот момент беззащитная, была всего в нескольких метрах. Но после долгой мучительной ночи, проведенной в отеле, руки Хеффнера потеряли твердость, реакция стала несколько замедленной, а координация нарушилась.