– Тогда выпьем за это. Пусть твоя печень принесет тебе долгие годы здоровья и процветания.

Черт, если Трина сможет принять мою новую жизнь, наверное, еще есть надежда. Вдруг у меня действительно получится измениться, а не просто обмануть себя.

* * *

Наша вечеринка набирает обороты во время концерта. Группа друзей, с которыми мы учились в средней школе, подходит к нашему столу и пододвигает несколько стульев. Некоторых, например Колби и Дебру, я не видела годами. Когда во второй половине вечера появляется кавер-группа 90-х и исполняет знаменитые хиты, все сходят с ума, во всю глотку поют невнятные, слегка переделанные тексты. К тому моменту, как Трина и остальные выходят во внутренний дворик покурить, мы все уже запыхались и охрипли. Пока Трины нет, я сторожу ее сумочку, сидя за барной стойкой, и заказываю очень большой стакан воды со льдом. Затем достаю телефон и вижу пропущенное сообщение от Эвана, пришедшее чуть раньше.

Эван: Ты до сих пор не попросила внести за тебя залог. Это хороший знак?

Признаю, он был прав. Встреча с Триной оказалась именно тем, что вселило в меня надежду. Никакой катастрофы, которую я уже вообразила в своей голове. Но я определенно не собираюсь говорить ему этого. Не стоит потакать его самолюбию.

Я: Мы на 95-й улице, за нами следует одноглазый охотник за головами и его ручная росомаха. Присылай закуски.

Когда я чувствую, как чья-то рука похлопывает меня по плечу, то пребываю в шоке от того, что Эвану удалось нас выследить. Но потом я оборачиваюсь, и меня встречает темная полиэстеровая форма помощника шерифа и пузо Расти Рэндалла.

– Женевьева Уэст. – Он хватает меня за запястье и грубо заламывает его мне за спину. – Вы арестованы.

У меня отвисает челюсть.

– Серьезно? За что?

Меня стаскивают со стула, я пытаюсь встать на ноги. Люди вокруг нас отступают, некоторые достают свои телефоны, чтобы записать видео. Вспышки фотокамер ослепляют меня, тогда как мой мозг пытается понять, что происходит.

– Хранение запрещенного вещества.

Он заламывает мне другую руку за спину, а затем металлические наручники впиваются в кожу. Помощник шерифа Рэндалл хватает сумочку Трины, роется в ней, пока не достает пудреницу и не открывает ее, показывая пакетик.

– Это даже не моя сумочка! – кричу я. Голова кружится от инстинктивного желания бежать, или драться, или… что-нибудь в этом роде. Я в отчаянии смотрю на дверь, ведущую во внутренний дворик.

Обхватив рукой мои бицепсы, он близко наклоняется к моему уху и шепчет:

– Стоило уехать из города, пока у тебя был шанс.

Глава двадцать восьмая

Женевьева

На улице Рэндалл прижимает меня к патрульной машине, лицом к окну, одновременно проводя своими толстыми потными ладонями по моим рукам, ребрам и ногам.

– Тебе это просто нравится, – говорю я сквозь стиснутые зубы. – Извращенец.

Он вытаскивает мой телефон, ключи и удостоверение личности из карманов и бросает их на крышу машины вместе с сумочкой Трины.

– Знаешь, в чем твоя проблема, Женевьева? Ты не ценишь осмотрительность.

– Что, черт возьми, это значит?

– Это был лишь вопрос времени, когда ты снова облажаешься. – Его пальцы перебирают мои волосы, будто у меня там припрятано несколько иголок или, может, охотничий нож. – Я же предупреждал тебя, у меня повсюду глаза.

– Тогда твои стукачи еще тупее, чем ты сам.

Он жестоко усмехается.

– И все же это ты в наручниках.

Пока он заканчивает обыскивать меня, я пытаюсь понять, как кто-то мог прознать о дури.