|
Опер с многолетним стажем, по службе своей он навидался всякого, однако никогда еще не встречал женщину, угрожающую другой женщине тем, что «пустит ее ребенка на запчасти». Была в этом какая-то особенная мерзость. И это притом, что женщины внешне совершенно не выглядели людоедками. Особенно Марина, которая смотрелась весьма миловидно и улыбалась бармену, шустро набодяжившему дамам по бокалу мартини, вполне себе приятственно.
– Похоже, она меняет сим-карту, – скосил глаза в сторону сладкой парочки Купцов. – Есть такая буква в этом слове, – азартно прошептал Петрухин. – Самое время звонить нашим. Дмитрий достал мобильник. Делая вид, что продолжает общаться с собеседником, он незаметно щелкнул барышень на встроенную фотокамеру, после чего набрал домашний номер Лисы.
В просторной прихожей квартиры на Английской набережной стояли трое: мертвенно-бледная, кусающая губы хозяйка, флотский офицер с каменным лицом и серьезная, проникшаяся ответственностью момента выпускница средней школы. Взгляды всех троих были сейчас уставлены в одну точку – на японской марки китайской сборки телефонный аппарат, который продолжал беспристрастно вещать по громкой связи голосом Петрухина: – …Через несколько минут из этого кафе будет произведен звонок на домашний номер Николая Борисова, на который я звоню сейчас. Звонок с угрозами осуществит гражданка Гусева Оксана Петровна, 1985 года рождения. Вместе с Гусевой в этот момент будет находиться ее знакомая – Марина Чибирева. Под диктовку которой, собственно, и будет проходить разговор… Связь кончаю, ждем звонка…
Оксана засмеялась. Мерзко, ненатурально. Петрухин как бы случайно обернулся и увидел на лице Любовницы странное выражение. Хотя еще более странное выражение жадного восторга читалось на лице Марины, которая сейчас чем-то неуловимо напоминала мелкого грызуна, поймавшего добычу. Смотреть на нее было противно… Тем временем Любовница бросила в трубку еще несколько фраз (все примерно одинаковые) и, зловеще (здесь – сугубо в ее представлении) захохотав, оборвала «разговор». После чего, облегченно выдохнув, вернула трубку Марине и прошипела: – Всё!.. Бабки! Бабки давай! У меня сейчас кумар придет. – А что она? НУ! Что она сказала? – Она запищала как крыса… Ты… это… бабки давай. Не волнуйся – она уже того, петлю мылит. Марина растянулась в довольной хищной улыбке и, порывшись в сумочке, быстрым неуловимым движением сунула в кулак Гусевой-младшей смятую тысячную бумажку. Не иначе как на поправку здоровья и душевную реабилитацию. Петрухин брезгливо передернул плечами. Несмотря на то что расстояние до парочки заговорщиков женского полу составляло метров пять, он почти физически ощутил, как от двух стерв тошнотворно разило духами, потом и ненавистью. С большой-пребольшой букве «НЕ»…
Некоторое время спустя лепшая подруга, поднабравшись шампанского, стала названивать Лисе. Этот вариант был загодя предусмотрен, так что Татьяна к аппарату не подходила. С каждым таким звонком Марина все больше возбуждалась. После четвертого она сказала задремывающей Оксане: – Поехали. – Поехали, – покорно согласилась Гусева. Она не спрашивала – куда и зачем, ей было все равно…
Перекрывая звук магнитолы, Купцов заорал: – Куды полетим, красавицы? А то я, гляжу, ножки-то уже того, заплетаются. Да и грех это, такими ножками ходить! И услышал в ответ то, что и предполагал: – В центр. На Английскую набережную. Леонид нисколько не удивился цинизму, наглости и инфантильности Марины Чибиревой. |
