Леонид подошел к ней, присел на корточки, покачал головой, а потом достал из кармана телефон и набрал номер. Петрухин отозвался почти мгновенно.

– Поднимайся сюда, – сказал Купцов. – Надо бы того… посоветоваться…

– Хорош скалиться, а! У нас, по-моему, и так со спецэффектами перебор… А что, если мы ее… – Купцов опасливо покосился на продолжавшую пребывать в глубокой отключке Марину, – мы ее ТОГО? До смерти закошмарили?

– Фигня, – беззаботно отмахнулся Петрухин. – Стервы, они живучие. Щас оклемается. – В подтверждение этих его слов женщина на полу вдруг застонала, зашевелилась. – Ну что я тебе говорил? Вставайте, Марина Львовна, вставайте!

Дмитрий легонько похлопал Чибиреву по щеке, и веки барышни дрогнули.

– Ну как самочувствие?

– Что… кто вы?

– Я-то? – жестко ухмыляясь, выговорил Петрухин. – А ты догадайся сама, ангел мой сердешный, кто я и зачем я здесь.

Марина непонимающе огляделась по сторонам. Дверь в спальню была открыта, там горел свет… свисала с люстры обрезанная веревка…

Чибирева тут же закрыла глаза. На секунду ей показалось, что все это – бред, сон… Вот сейчас она распахнет глаза и окажется у себя дома. И все будут живы, живы. И нет никаких свисающих с люстр веревок. И нет никаких странных и страшных стоящих над ней мужиков.

Марина закрыла глаза и снова оказалась в спасительной темноте. Но и сюда, в темноту, ворвался циничный голос Петрухина:

– А вот глаза закрывать не надо. Надо смотреть на меня.

– Где… Татьяна? – прохрипела Марина. Пауза между словами «где» и «Татьяна» была длиной в одну человеческую трагедию.

Петрухин покосился на веревку, которую сам же и повесил, потом хмыкнул и сказал:

– Где? Так ведь… хм… известно где, Мариша, после таких-то дел оказываются. Или ты не знаешь? – Он выдержал паузу и неожиданно выкрикнул: – В морге! Вот где!!!

Марину затрясло. Заколотило, как на вибростенде. Два мужика продолжали смотреть на нее сурово, безо всякого сочувствия…

Когда Марина, наконец, успокоилась, Купцов с деланым участием спросил:

– Что же теперь делать-то будем, Марина Львовна?

– А что тут делать? – сердито перебил Петрухин. – В тюрьму ей пора собираться.

– Вы… вы кто? – испуганно спросила Марина.

– Мы-то? – Дмитрий как можно более зловеще улыбнулся. – А ты не знаешь? Довела человека до петли – и ничегошеньки не знаешь? Так, значит, Чибирева? А ты знаешь, что статью «доведение до самоубийства» никто не отменял? А?! Ты это знаешь? Что молчишь?

Петрухин говорил быстро, агрессивно, каждую фразу подкреплял обличающим «тычком» указательного пальца. Купцов во время сольного выступления партнера держался на втором плане… Роли и маски в операции «Испуг и Саечка» были распределены ими загодя.

– Ты, Чибирева, довела Татьяну Лисовец до самоубийства!

– Я?

– На веревку смотри! – скомандовал Петрухин. Марина послушно посмотрела, но тут же отвела взгляд. – Не хочешь? Ах, теперь ты не хочешь? Теперь страшно? А когда на пару с наркоманкой Гусевой вы звонили Лисе и советовали повеситься, страшно не было?!

– Это не я… не я! Поверьте, это не…

– Может, мне запись поставить? А?! Ты хочешь, чтобы я поставил запись? Без проблем! – Дмитрий прошел в конец прихожей, выставил звук на полную громкость и ткнул пальцем в кнопку автоответчика, кассета на котором была заранее перемотана на самый «лютый» кусок текста.