чудовище.  Обучен  убивать,  эксперт  по  пыткам  и  через  Зою  связан  с  нашей  семьей.

Валентин был влажной мечтой Пахана. То, что он умел делать, и то, как он был сложен и

выглядел достаточно угрожающе, чтобы наши враги упали в покорности к его ногам.

Глаза моей мамы расширились, когда Валентин вошел в комнату впервые две недели

назад. Он выглядел как персонаж из фильма ужасов по сравнению с милым лицом Зои, его

рука крепко сжимала ее. Но мама взяла себя в руки и прижала его к груди. Он был принят

нашей семьей.

Кто-то  прочистил  горло.  Когда  я  поднял  глаза,  в  дверях  стоял  отец.  Он  махнул

рукой,  приглашая  меня  войти  внутрь.  Я  вошел  в  кабинет  и  занял  свое  место  по  другую

сторону стола от Кирилла, который налил нам по стопке.

Откинувшись на спинку кресла, Кирилл начал разговор:

— Итак, Арзиани… — он сделал паузу и выпил водку высшего сорта.

Я  замер,  отчаянно  желая  узнать,  что  удалось  выяснить  нашим  инсайдерам  и

инсайдерам Заала.

Кирилл покачал головой. Впервые за все время я заметил на его суровом лице намек

на  беспокойство.  Мой  желудок  сжался  от  нарастающего  напряжения.  Кирилл  никого  и

ничего не боялся, он был так уверен в нашей Братве, что это граничило с высокомерием.

Когда он поставил стопку обратно на стол, его лицо исказилось от гнева. Прочистив

горло, он заговорил:

— Арзиани — это подпольное грузинское предприятие. Но отличное от всего, что я

слышал ранее. Из этого могу сделать вывод, что Арзиани управляет своей империей, эта

международная  империя,  как  новый  Сталин.  Его  люди  организованы  и  имеют  военный

ранг.

Кирилл сунул руку в карман и, достав оттуда серебряную булавку, бросил ее на стол.

Я наклонился вперед, рассматривая эмблему из двух сложенных мечей. Кирилл указал на

булавку.

— Их эмблема. Они носят ее на своих черных униформах.

Заал посмотрел на меня. На его лице тоже отражалась ярость. Эти ублюдки держали

его в своих руках еще ребенком. Он хотел, чтобы они умерли.

— Насколько мне известно, таких людей сотни по всему миру. Они живут в тайне.

Сам факт того,  что им  удалось скрыться от  нашего преследования, говорит  нам все, что

нужно о них знать — они хороши. Опасны. Никого подобного мы еще не встречали. Они

не  действуют  как  криминальная  семья  или  какая-либо  другая  группировка,  которую  мы

наблюдаем в этой жизни. Они — это их собственная сущность.

Мы  молчали,  впитывая  эту  информацию.  Мой  отец  наклонился  вперед  и  поднял

эмблему. Он провел большим пальцем по мечам и спросил:

— И как мы добудем о них информацию?

Кирилл указал на Заала, который заерзал на своем сидении и заговорил:

— У одного из моих людей есть двоюродный брат в Грузии, который беспокоится об

одном из членов своей семьи. Парень убегал среди ночи. Однажды его отец проследил за

ним.  И  потом  рассказал,  что  мальчик  был  на  слете.  Слет  Ночных  Призраков,  как  его

называют.  Он  сказал,  что  его  сын  что-то  пообещал  мужчине,  стоящему  на  возвышении

сцены.